Хранитель для банши - Анастасия Качиньская

моих губ, обжигая, разрывая горло. — Вы манипулируете ими, удерживаете здесь, заставляете забыть всё, что у них было! И называете это домом? Это самое настоящее рабство! Вы считаете себя великой королевой, а ведёте себя как бездушный палач, играющий судьбами!

Лисандра только усмехнулась, не пытаясь меня перебить. В её глазах не было ни капли удивления, будто она уже ожидала такой вспышки. Взгляд был насмешливым, с пренебрежением и чем-то ещё — как будто я была лишь очередной забавой, не стоящей её внимания.

— Вивиана… — Иллария незаметно дёрнула меня за рукав, шепча в ухо. — Ты не знаешь, с кем говоришь, не делай этого. Мы должны уйти, пока не поздно.

Но я не могла остановиться. Словно что-то внутри меня вырвалось на свободу, и никакие предупреждения дриады не могли заглушить боль и ярость.

— Они здесь не по своей воле, а по вашей прихоти и приказам!

— Ты позволила себе слишком много, — произнесла Лисандра, не теряя хладнокровия, но её тон изменился, став ледяным и пугающе спокойным. — Похоже, Хранитель недооценил твой характер.

Лисандра нахмурилась, её глаза сузились. Казалось, что от её взгляда зал холодел и темнел.

— Я бы посоветовала оставить эту глупую смелость при себе, если хочешь выйти отсюда целой, — проговорила она с лёгким укором, будто перед ней был всего лишь досадный ребёнок.

Я почувствовала, как Иллария снова потянула меня за рукав, на этот раз сильнее, почти насильно оттягивая назад.

— Вивиана, мы уходим. Сейчас же, — прошипела она, но я едва её слышала.

Мне казалось, что в этот момент я могла бы броситься на Лисандру, попытаться разорвать все эти оковы, которые она накинула на моих друзей.

— Вы…бездушная тварь! — сорвалось у меня с губ, прежде чем я успела себя остановить.

На мгновение в зале повисла полная тишина. Лицо Лисандры замерло, но затем в глазах вспыхнул холодный огонь. Казалось, этот огонь сжигал все преграды. Её бледные губы исказились в жестокой усмешке, и ледяной тон прозвучал на весь зал:

— Стража!

Двое гвардейцев, стоявших неподалёку, шагнули вперёд, их взгляды выражали готовность исполнить любой приказ.

— Проучите наглую девчонку, — приказала Лисандра, не сводя с меня глаз. — А затем отправьте в подземелье. Пусть останется там до конца своей никчёмной жизни.

Моё сердце пропустило удар, но я сделала всё возможное, чтобы не отступить. Один из стражников рванулся ко мне и, схватив за плечо, рывком развернул, чтобы я не могла увидеть, как приближается удар. В следующую секунду он с силой ударил меня по скуле.

Боль взорвалась, будто тысячи острых осколков стекла впились в кожу, звеня в голове. Я услышала вскрик Илларии. Вкус крови наполнил рот. Всё вокруг размывалось, как в тумане, но в одном из мгновений я поймала взгляд Лисандры, направленный на меня. В её лице не было ни капли сожаления. Только безразличие и лёгкая скука, как будто она наблюдала за давно наскучившей игрой.

— Уведите её, — повторила Лисандра, в её голосе звучало полное презрение. — Возможно, темница немного остудит дурные порывы.

Пальцы стражника словно железные клещи сжались вокруг моего плеча, когда он резко потянул вперёд. Я оглянулась, и взгляд наткнулся на лицо Кирана. Пустое, чужое… Будто я была для него тенью, едва различимой в темноте.

Мир, казалось, колебался вокруг, но гвардейцы уже тянули меня к выходу, толкая, не давая опомниться. Всё, что я чувствовала — холодные, грубые руки стражников и гулкие шаги, отражающиеся эхом в бесконечных коридорах дворца.

Мы спустились по длинной винтовой лестнице, ведущей в темноту подземелий. С каждым шагом холод пробирал всё глубже, а вокруг становилось всё темнее и сыро. Внизу, вдали от солнечного света, воздух был тяжёлым, будто пропитанным вековой сыростью. Дойдя до нижнего уровня, стражники грубо толкнули меня в сторону массивной железной двери. Знакомые места. Когда-то мы сидели тут с Хранителем. Теперь же я была одна.

Я упала на холодный каменный пол, больно ударив колено. Дверь захлопнулась, оставив меня в полной темноте.

Глава 27

Я осталась одна в узкой, сырой камере, где стены дышали влажной, липкой холодной сыростью. Лёжа на каменном полу, ощущала, как каждое движение отдаётся болью в теле: скулы, плечо — всё болело от удара стражника, но сильнее всего — в груди. Моя гордость была раздавлена, как и остатки уверенности.

Время медленно тянулось в бесконечной цепи тёмных мгновений, и я перестала ощущать, сколько прошло часов, — был ли это день или уже наступила ночь. Обхватила себя руками, пытаясь хоть немного согреться. Каждая минута тишины становилась пыткой. Я не жалела о своём резком оскорблении, сказанном Лисандре. Особенно после её слов о Хранителе.

Вспоминать о нём было невыносимо. Я закрыла глаза и представила лицо своего защитника — резкие черты лица, острые скулы, взгляд, губы и глаза цвета молочного шоколада. Знал ли он вообще, где я сейчас нахожусь?

Сколько времени прошло с тех пор, как меня заперли, я не знала. В какой-то момент ощутила приступ усталости, проваливаясь в забытье. Но сон был беспокойным, и я металась на холодном полу. Мне снилось, как Хранитель пытался вытащить меня из этой камеры, и его лицо было искажено тревогой. Но когда я протянула руку, его образ растворился, оставляя меня одну, в темноте.

Очнувшись, я почувствовала себя ещё слабее. День прошёл, а помощь так и не пришла. Силадор и Иллария… Может, они ищут способ вытащить меня? Должны же искать! Я надеялась, что хоть кто-то из них придумает план, но чем дольше я ждала, тем тяжелее было бороться с отчаянием.

Холод становился невыносимым, и каждый вдох давался с трудом, как будто сама камера пыталась выжать из меня последние силы. Промозглая тьма обволакивала со всех сторон, и казалось, что в ней не было ни конца, ни начала, как в замкнутом пространстве, наполненном только сыростью и одиночеством. Я сидела, прижавшись к стене, стараясь согреться хотя бы собственным дыханием. Капли воды стекали с потолка, разрушая все попытки вжиться в это молчание.

Голова гудела от навязчивых мыслей. Воспоминания о Хранителе мерцали в сознании, как далёкий, едва уловимый свет. Я пыталась сосредоточиться на его лице, на этом знакомом и тёплом взгляде, который он иногда мне дарил. Эти образы были тем единственным якорем, который не позволял сойти с ума.

В какой-то момент я снова начала засыпать, измученная ожиданием, но громкий звук шагов вывел меня из полузабытья. Гулкое эхо разносилось по каменному коридору, и каждый шаг приближал их ко мне, заставляя сердце то замирать, то учащённо