На чужой войне 2 - Ван Ваныч

Нам- имеется в виду людям информационной эпохи- не понять того трепета, который средневековые дворяне придают слову “честь”. Как иллюстрацию к вышесказанному, приведу в качестве примера недавно услышанную на пиру историю произошедшую не то во Фландрии, не то в Голландии- где-то в тех краях, во время одного из многочисленных в последнее время восстаний черни. Ехали три рыцаря по своим делам- мне даже имена называли этих “героев”, но я их благополучно позабыл, ибо к таковым их отнести не смог- и в процессе путешествия попали в организованную восставшими засаду, оказавшись окружены многократно превосходящей по численности толпой простолюдинов. И, в ситуации, когда нужно было сражаться за свою жизнь, предпочли безропотно умереть, но не обнажить свои мечи, полагая для себя бесчестьем замарать их в крови низшего сословия. Рассказчик привёл мне эту историю в качестве примеров мужества и доблести- он реально считал их героями, наравне с такими знаменитыми персонажами, как рыцари Круглого стола, или оставшегося прикрывать отход Карла Великого графа Роланда. Это же какой уровень презрения нижестоящих должен быть, чтобы смерть считать наименее худшим последствием для чести? Поэтому, с этими людьми я уже ничему не удивляюсь…

По возвращении с неудачных переговоров и уже положительно внутренне относительно возможного сражения определившись, с новыми силами принялся за тренировки личного состава. Теперь только удивив- желательно понеприятнее- противника, возможно снятие осады. И создав тем самым нам необходимую репутацию среди окружающих, некий ореол непобедимости, что совсем немаловажно в отношении будущего. Ведь именно таким способом и создаются все Великие компании- через победы…

Глава 6

Время обычно течёт как равнинная река- медленно и величаво, но иногда, обычно резко и внезапно, что-то происходит, и оно скачками ускоряется и несётся подобно водопаду, грозя унести тебя в бездну- без возврата. И ты, случайно или намеренно попавший в струю, чувствуешь себя беспомощной щепкой, от которой мало что зависит. Трепыхаешься в водовороте, непонятно на что надеясь, но итог один…

Именно такие мысли приходят иногда на ум. Я борюсь, тыкаясь в знакомом лишь теоретически как слепой крот, осваиваю с бойцами нелёгкую науку войны, а в конце… все будем там. И зачем тогда всё? Не проще ли опустить руки, для понимания момента скрестив их на груди и приняв телом горизонтальное положение, и сказать- делайте что хотите, — я пас. Можно, но что-то внутри не даёт сдаться, заставляя биться до конца, и даже дальше…

Этот шевалье выставил мне ультиматум? Наивный… Он ещё проклянёт тот день и час, когда решил связаться со мной. Думает сила на его стороне, в замке недостаточно еды для полноценной его обороны- и мы, вроде как, в безвыходной ситуации: остаётся либо сдаться на милость этого нехорошего человека, чем это грозит- это если сразу, презрев все клятвы (которые, как и в будущем, соблюдают в основном когда выгодно) не подвесят сушиться за шею на какой-нибудь подходящей ветке в качестве украшения окрестных лесов- я совсем недавно наблюдал в подземельях этого замка; либо, проигнорировав своё численное меньшинство, выйти на “честный” бой. Нет, в кое-каких мыслях этот типчик несомненно прав, и на бой мы выйдем- уже почти готовы- но вот понравится ли ему итог, — сомневаюсь.

Неделя интенсивных- несмотря на некоторое недовольство у солдат, смазанное чрезвычайностью обстоятельств-тренировок не прошла бесследно: наблюдаемая визуально слаженность действий ощутимо возросла, и удалось закрыть обнаруженные- какие возможно в наших обстоятельствах- узкие места. Хотелось, конечно, большего, но время… увы, с продовольствием, действительно, становится всё хуже. Не успел я забить закрома замка, и теперь, если осада продлится ещё хотя бы пару недель- придётся подтянуть пояса. Талоны на хлеб, очереди в магазинах- знакомая картина? Так вот такого точно не будет, но пайку вынужден буду урезать-что очевидным образом повлияет на физическое и моральное состояние бойцов в негативную сторону. Ну, а ещё через месяц сидения в осаде начнём складывать зубы на полку или, как поляки в Кремле в двенадцатом году- кушать друг друга… Но до такого доводить я не намерен, и потому на бой мы обязательно выйдем. И произойдёт это уже завтра…

--

На рассвете бил мандраж, и не только от предчувствия кровавой потехи. Усиливали ощущения осознание ответственности за судьбу собравшихся вокруг солдат, сегодня в противовес обычному в большинстве своём угрюмых и замкнутых, хотя кое-где и вспыхивали островки неуместного в данный момент веселья. Сорок восемь человек разделят предначертанное этим прохладным июньским утром со мной. Это мой корабль, и если он пойдёт ко дну, то и мне смысла особого нет трепыхаться- капитан остаётся на мостике до конца.

Накрутил себя маленько, прочувствовал глубину возможного падения и его ужас, и довольно- делай, что должно- ну, и забегал, захлопотал. Построил солдат, заслушал доклады командиров, сам всё проверил- и, по-моему, некоторые уже начинают мечтать о сражении, лишь бы подальше от слишком заботливого командира — и вроде всё в порядке и лучше уже- по крайней мере, на сегодняшний день- не сделать, но оттягивал момент выступления, пока наконец не осознал- перед смертью не надышишься. И вот после этого остановился, окинул ещё раз глазом своё куцее воинство и махнул рукой, сопроводив команду голосом:

— Открывай!

Поскрипывая и громыхая цепью поднялась решётка. Распахнулись ворота. Отряд медленным потоком проследовал наружу, оставив в замке Мерси лишь больных, раненых, женщин, и прочих, к ним приравненных, — например, моего слугу Слизняка. Таковых набралось чуть больше десятка: ни резервом в предстоящем сражении послужить, ни крепость в случае общей неудачи защитить они не в состоянии, и потому поработают пока швейцарами- двери, в смысле, ворота открыть-закрыть перед победоносным- как все мы надеемся- войском.

Почти стройными рядами вышли на поле, и впереди, естественно, Чапай в моём лице на лихом коне, сопровождаемый всей нашей кавалерией числом в восемь единиц. Над нами плещет на ветру штандарт: я тут на досуге подумал- отсутствие его уже вызывает нехорошие такие вопросы, а какой поднимать, если не помню какой там герб у моего- якобы- королевства, — так что же делать? Ну, и надумал- принц я, али не принц… А раз так- свой личный, какой придумал, стяг поднял. Вот, теперь подняв голову, любуюсь бурым медведем с топориком в лапе на зелёном фоне. И пусть теперь скажут, что это не мой герб… В принципе, обычная для средневековья ситуация- присваивание чужих гербов. Правда, не в курсе чей именно я позаимствовал, быть может и ничейный,