Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд

Паж, нетерпеливо пританцовывая, открыл дверь, и провинкар торопливо вышел.

– Лорд Кэсерил! Как прошло ваше путешествие? – спросила Бетрис, воспользовавшись паузой. – Вы выглядите таким… усталым.

– Верховая езда так утомляет… Но в целом все прошло хорошо.

Он поудобнее устроился в кресле и улыбнулся Бетрис.

Ее темные брови изогнулись.

– Нужно будет позвать сюда Ферду и Фойкса, – сказала она. – Пусть расскажут побольше. Уверена, что не все было так гладко.

Кэсерил решил рассказать поподробнее.

– У нас возникли небольшие проблемы в горах, с разбойниками, – начал он. – Уверен, это все были дела ди Джиронала. Бергон показал себя с самой лучшей стороны. Старый Лис… С ним все оказалось проще, чем я ожидал. Не знаю, почему…

Он наклонился к девушкам и заговорил потише:

– Помните юношу, который плавал со мной на галере? Дэнни, мальчик из хорошей семьи?

Бетрис кивнула. Изелль же сказала:

– Такое трудно забыть!

– Я тогда и не представлял, насколько это хорошая семья. Дэнни – это другое имя Бергона. Он так себя называл на галерах, чтобы скрыть от рокнарийцев свое настоящее имя. Его похищение было делом рук старшего брата, который тогда был наследником старого Лиса. Бергон узнал меня, когда я приехал к королю Ибры. Он вырос и изменился так, что я не сразу понял, кто это.

Глаза Изелль удивленно расширились. Через мгновение она прошептала:

– Воистину, вас мне подарила сама Богиня!

– Согласен! – признал Кэсерил неохотно. – Я тоже пришел к такому заключению.

Принцесса обратила взор к двойным дверям на противоположной стене зала. В волнении она крепко сжала ладони.

– Как я его узнаю? – спросила она. – Он хорош собой?

– Я не знаю, как дамы оценивают такие вещи, но…

Двери распахнулись и вошла живописная группа: пажи, придворные, провинкар с женой, Бергон с друзьями и, в арьергарде – Палли. Ибранцам также предоставили удовольствия мыла и горячей воды, после чего они надели то лучшее, что привезли с собой, дополнив свои наряды, как Кэсерил был абсолютно уверен, тем, что им удалось одолжить во дворце провинкарова шурина. Бергон был в легкой панике, переводя глаза с Бетрис на Изелль и вновь на Бетрис, пока наконец не остановился на принцессе. Изелль же по очереди смотрела на трех ибранцев, явно озадаченная.

Высокий Палли, стоявший позади Бергона, показал на него принцессе и беззвучно, одними губами, произнес:

– Вот этот!

Серые глаза принцессы засияли, а бледные щеки зарделись румянцем.

Протянув вперед руки, она произнесла слегка дрожащим голосом:

– Милорд Бергон ди Ибра! Добро пожаловать в Шалион!

– Моя госпожа Изелль ди Шалион! – отозвался Бергон, голос которого тоже слегка дрожал. – Ди Ибра благодарит вас!

Он опустился на одно колено и поцеловал руки принцессы. Та склонила голову и поцеловала руки принца.

Бергон встал и представил своих друзей. Те церемониально раскланялись. Слегка кряхтя, провинкар и архиепископ подтащили кресло для принца, которого усадили рядом с Изелль, по другую сторону от Кэсерила. Из кожаной сумки, которую держал ди Тагилль, было извлечено изумительное изумрудное ожерелье – одно из последних украшений, принадлежавших матери Бергона. Лис, тративший все, что было в государстве, на оружие, не успел его заложить, и Бергон преподнес ожерелье Изелль в качестве подарка. Белые пони, к сожалению, не поспели к торжественной встрече. Собираясь в Шалион, Бергон хотел было взять длинную нить свежих ибранских жемчугов, но Кэсерил посоветовал ему не делать этого, и принц внял его совету.

Ди Баосия собрался произнести коротенькую приветственную речь, которая могла стать весьма длинной, если бы провинкара, поймав взгляд племянницы, не воспользовалась паузой, образовавшейся в речи провинкара, и не пригласила гостей перейти в соседнюю комнату, перекусить. Юную пару оставили на время одних, поговорить без свидетелей, и те, склонив головы, о чем-то шептались, не обращая внимания на любопытных, которые как бы случайно задержались в открытых дверях и поминутно оглядывались, пытаясь определить, как идут дела у молодых.

С того места возле стола, где оказался Кэсерил, ему были видны и отчасти даже слышны Изелль и ее жених, и он наблюдал за ними, время от времени откусывая кусочек пирожного, но еще чаще покусывая костяшки пальцев. Иногда голоса юной пары становились громче, после чего затихали; Бергон то и дело жестикулировал, а Изелль начинала смеяться. Иногда она затаивала дыхание и смотрела на принца широко открытыми глазами, иногда, понизив голос, говорила что-то со всей откровенностью, и Бергон внимательно слушал, почти не отводя глаз от ее лица. Он посмотрел в сторону лишь дважды, глянув на Кэсерила, после чего юная парочка вновь зашепталась.

Леди Бетрис принесла Кэсерилу стакан разбавленного вина, кивнув в ответ на его благодарность. Он догадывался, кто прислал в его спальню слуг с горячей водой, одеждой и едой. Юная, гладкая кожа Бетрис золотом сияла в свете канделябров, в то время как строгая одежда и стянутые на затылок волосы придавали девушке вид неожиданно зрелой элегантности. Неуемная энергия, готовая обрести союз с властью и мудростью…

– Как там все было в Валенде, когда вы ее покидали? – спросил Кэсерил.

Серьезное выражение сменило улыбку на лице Бетрис.

– Напряженно, – ответила она. – Но мы надеемся, что теперь, когда Изелль оставила Валенду, там будет поспокойнее. Вряд ли ди Джиронал попытается причинить вред вдове и теще короля Иаса.

Кэсерил покачал головой.

– Не сразу, конечно, но может. В безвыходном, отчаянном положении – все становится возможным.

– Это правда! Но, по крайней мере, люди перестали гадать о возможном и невозможном.

Кэсерилу захотелось узнать подробности их ночного бегства, которое разом перевернуло стратегическую ситуацию в стране.

– Как вам удалось убежать? – спросил он.

– Ди Джиронал, вероятно, думал, что мы все будет прятаться в замке, испуганные его войском. Представьте себе, как все это сказалось на старой провинкаре! Изелль была под постоянным присмотром шпионок, а я – нет. Я брала Нан ди Врит, и мы шли в город, делали какие-то мелкие покупки и, главным образом, наблюдали. Люди канцлера ждали нападения извне и совершенно не обращали внимания на то, что делается внутри, а потому мы могли легко посещать Храм, где останавливался лорд ди Паллиар – якобы для того, чтобы помолиться за здоровье Орико.

– Мы стали на время жутко набожными! – сказала она, улыбаясь, и ямочки появились на ее щеках.

И тут же исчезли. Она продолжала:

– Потом провинкара получила известие, не знаю уж, из каких источников, что канцлер отправляет своего младшего сына с отрядом в Валенду, и те должны спешно перевезти Изелль в Кардегосс, потому что Орико умирает. Что могло быть сущей правдой, но могло быть и поводом для ди Джиронала