Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд

Некоторое время они ехали молча. Палли долго смотрел в пространство между ушами своего коня, словно хотел увидеть там нечто никогда никем не виденное, после чего сказал:

– Следовательно, мальчик, которого ты спас на рокнарийских галерах, был Бергоном?

– Да. Как оказалось, его похитили люди его старшего брата. Теперь я понимаю, почему ибранский флот так гнался за нами.

– А ты догадывался, кто он? Раньше или позже?

– Ни в малейшей мере. Как оказалось, у него было гораздо больше самообладания, чем я думал. Это истинно королевское качество, и оно ему пригодится, когда он войдет в возраст и силу.

Палли глянул вперед, на Бергона, ехавшего рядом с ди Судом, и вздохнул:

– Боги на нашей стороне! Можем ли мы с такой поддержкой потерпеть поражение?

Кэсерил горько усмехнулся:

– Можем.

Он подумал про Исту, про Умегата, про безъязыкого грума. Про смертоносные потоки зла, которые пытались поглотить и погубить его.

– И если мы потерпим поражение, поражение потерпят и Боги.

Похоже, эта мысль никогда не приходила ему в голову, тем более оформленная в таких выражениях.

По крайней мере, Изелль находилась в безопасности, защищенная армией своего дяди. Кроме того, как законная наследница престола, она должна будет привлечь на свою сторону многих и многих благородных людей, думающих о славе и чести. Они, включая Бергона, защитят Изелль от врагов. Сложнее найти умных советников, которые защитят ее от друзей… А интересно, как все это скажется на судьбе Бетрис? Кэсерил посмотрел на Палли и спросил:

– У тебя была возможность поближе познакомиться с леди Бетрис, пока ты сопровождал принцессу в Валенду, да и в самой Валенде?

– О, да!

– Прекрасная девушка, ты не находишь? А с ее отцом, сэром ди Ферреем, ты говорил?

– О, да! В высшей степени достойный человек.

Говорит так, словно палку проглотил. Будто это не весельчак и храбрец Палли, которого все мы знаем!

– Вот и я… И я того же мнения!

– Леди Бетрис очень беспокоит судьба ее отца, – добавил Палли.

– Представляю себе! А его – ее судьба. Если… если все пойдет хорошо, Бетрис станет фавориткой новой королевы. Такой политический капитал – солиднее любых материальных, так сказать, видов приданого, ты не находишь? Если, конечно, у мужчины достаточно ума, чтобы это увидеть.

– Это уж точно!

– Она еще и умна, и энергична, – продолжил Кэсерил.

– И с лошадью управляется мастерски, – проговорил Палли сухо.

Кэсерил сглотнул и произнес, стараясь говорить как можно более обыденным тоном:

– А ты не видишь ее в будущем марчессой ди Паллиар?

Палли изобразил на лице гримасу, смысл которой ускользнул от Кэсерила.

– Боюсь, мое сватовство ни к чему бы ни привело, – проговорил он после минутного молчания. – Думаю, у нее другой на уме. Если исходить из количества вопросов, которые она про него задает, и при каждом удобном случае.

– Вот как? И кто же это?

Кэсерил попытался, хотя и безуспешно, убедить себя в том, что это, допустим, ди Риналь или кто-то еще из кардегосских придворных… Все они легковесны, конечно. Мало кто из молодежи имел достаточно влияния или обладал достаточно крупным состоянием… Или умом, чтобы составить Бетрис приличную партию. Теперь, когда он всерьез об этом задумался, он понял, что ни один из молодых людей, крутившихся поблизости, не подходил Бетрис.

– Я обещал никому не рассказывать. Это секрет, – ответил Палли. – Но ты сам сможешь спросить, когда приедем в Тариун.

Палли улыбнулся и послал своего коня вперед.

Кэсерил принялся обдумывать скрытый смысл улыбки Палли, вспомнил меховую шапку, лежащую в седельной сумке. Любит ли тебя женщина, которую любишь ты? В ответе на этот вопрос он не сомневался. Но было много чего, что могло обратить радость в печаль. Слишком поздно! Слишком поздно! Слишком поздно! В обмен на ее верность он мог подарить ей лишь горе и страдания, а его катафалк был бы чересчур жестким и узким ложем, чтобы стать им брачной постелью.

И тем не менее это была последняя нота счастья в симфонии смерти – как если бы он нашел последнего выжившего в разрушительном кораблекрушении моряка или отыскал нежную фиалку на поле, выжженном страшным пожаром. Что делать? Нужно каким-то образом помочь ей преодолеть эту привязанность! И изо всех сил сдерживать себя, чтобы не поощрять ее любви. А интересно, согласится ли она выйти замуж за Палли, если он выскажет эту просьбу в качестве последней просьбы умирающего?

В пятнадцати милях от Тариуна их встретил большой отряд баосийских гвардейцев. Они привезли с собой ручные носилки и достаточное количество носильщиков. Сверх меры измотанный дорогой и своим недомоганием, Кэсерил не протестовал и позволил поместить себя на уютно разложенные подушки. Ему даже удалось пару часиков поспать под пуховым одеялом. Проснувшись, он принялся смотреть на зимний пейзаж, на который с запада постепенно наваливались вечерние сумерки.

Итак, он умирает. А все это не так уж и плохо, когда лежишь, не двигая ни рукой ни ногой! Но прошу тебя, Богиня, дай мне возможность увидеть, что проклятие Шалиона более не довлеет над Изелль! Это была хорошая работа. Любой, совершив такое, мог бы сказать: Это была моя жизнь. Я сделал все, что мог, и с меня довольно! Он не просил более ничего – лишь завершения того, что начал. Свадьба Изелль, уверенность в том, что Бетрис находится в полной безопасности – если Боги преподнесут ему это в качестве подарков, он сможет уйти из этой жизни вполне довольным. Я устал!

Через час после захода солнца кавалькада въехала в ворота Тариуна, столицы Баосии, резиденции провинкара. Любопытные горожане высыпали на улицы, шли параллельно процессии, забирались на балконы и балюстрады домов, чтобы с высоты обозревать всю картину. Женщины бросали сверху букетики цветов, которые Бергон и его спутники ловко подхватывали на лету, возвращая в качестве ответа воздушные поцелуи. После прохода колонны в воздухе еще долго шелестело восторженное перешептывание, особенно на балконах. Недалеко от центра города Бергон и его друзья, сопровождаемые Палли, отделились от общей процессии и направились ко дворцу богатого и знатного марча ди Хуэста, бывшего одним из самых влиятельных сторонников провинкара и одновременно его шурином. Гвардейцы перенесли носилки с Кэсерилом в новый дворец самого провинкара, который был воздвигнут недалеко от старой крепости, изрядно покосившейся и утратившей былой грозный вид.

Крепко держа в руках седельные сумки, в которых было надежно спрятано будущее двух королевств, Кэсерил вслед за комендантом баосийского замка прошел в тепло нагретую спальню. В свете многочисленных восковых свечей