История отечественной философии XI-XX веков - Борис Емельянов

Ильин отрицал необходимость создания философских систем, считая это «чисто немецким предрассудком» и «мнимой задачей». По его мнению, философия должна быть ясным, честным и жизненным «исследованием духа и духовности», связанным с «предметно-обусловленными выводами». Никто заранее не может знать, что исследуемый предмет в действительности «сам по себе систематичен и живет по законам нашей человеческой логики», рассудочного рационализма. Нельзя духовному предмету предуказывать формы человеческого ума: рассудок может быть неразумен по отношению к истинному бытию предмета.

Главное дело философа – не выдумывание системы, а предметное созерцание и мышление. Если предмет представляет какую-нибудь систему, то философия верно изобразит ее, а если он бессвязная совокупность составляющих элементов, то это обнаружится в его предметной философии. «Исследующий философ не смеет повелевать предмету; он не смеет и искажать его в своем изображении»1327. Предмет философствования может быть различным: мир, природа, история, дух, искусство. Но в любом случае мы должны исходить из опытного описания исследуемого предмета в его единичных обнаружениях, в его объективной реальности. Итак, по Ильину, философия – это прежде всего опытная наука. Эту генеральную свою мысль он высказал еще в книге о Гегеле, когда писал в предисловии: «Философия есть познание опытное по существу, метафизическое по предмету»1328.

Здесь возникает вопрос: как соотносит Ильин философский опыт и умозрение? Он не отличает их резко, поскольку «во всякой подлинной, глубокой философии “спекуляция” покоится на систематическом созерцании предмета, она питается этим опытным восприятием, почерпывает из него свое содержание»1329. Философ вводит понятие нечувственного опыта, считая, что «философия творится именно нечувственным опытом»1330. Но определение объема этого понятия он не дает. Правда, в другой работе – «Что есть философия» – он говорит, что философия как наука требует от человека «особого духовно-религиозного опыта и особого описательного художества»1331. Философия есть исследование, возлагающее на философа «ответственность исследователя, волю к предметности и бремя доказательства». Должна быть именно предметная верность исследователя, а не практикующаяся система ярлыков типа «монизм», «дуализм», «реализм», «идеализм», «рационализм» и т. п.

Начало духа, являющееся, по Ильину, истинным предметом философии, проявляется в природе и человеке в том, что человек сам создает, когда его касается Божий луч. Что бы философ ни созерцал, ни познавал, – каждый раз это начало духа требует от него «опытного акта с другим строением»1332. Исходя из этого понятия, акт у Ильина приобретает центральное значение, в результате чего философия сводится к ряду «актов», которым он посвящает отдельные работы: это акт правосознания («О сущности правосознания», 1919), акт эстетического творчества («Основы художества», 1937), акт религиозного опыта («Аксиомы религиозного опыта», 1948) и др.

Философия вырастает из духовного опыта, из опытного акта. Подобно тому как человек, желающий исследовать добродетель, должен прежде всего сам жить ею, так и «философ, желающий успешно исследовать свой предмет, должен реально-опытно переживать его и тем самым осуществлять его», «он должен превратить свою душу и свою жизнь в орган своего предметного опыта. Только ставши сам орудием духа, он сможет испытать и познать сущность духа»1333. Это и есть «метод» философа. «Основное правило этого пути гласит так: сначала – быть, потом действовать и лишь затем из осуществленного бытия и из ответственного, а может быть, и опасного, и даже мучительного делания – философствовать»1334.

Гносеология Ильина посвящена проблеме очевидности. Философ, считает он, «должен осуществить и накопить обширный и разносторонний опыт очевидности»1335, что позволит ему избежать игры мертвыми понятиями. Очевидность относится не только к теории. «Она переживается в религии иначе, чем в науке; она слагается в искусстве на других путях, чем в нравственной жизни; да и в различных науках акт очевидности имеет различное строение (например, в логике, в математике, в химии, в астрономии, в истории, в юриспруденции, в философии)». Везде теория будет пустой, если отрицается акт очевидности, «ибо акт очевидности требует от исследователя – дара созерцания, и притом многообразного созерцания, способности к вчувствованию, глубокого чувства ответственности, искусства творческого сомнения и вопрошания, упорной воли к окончательному удостоверению и живой любви к предмету»1336.

Философия И. А. Ильина – религиозная философия, она «есть адекватное понятие абсолютного Предмета»1337. Другое дело, что она религиозна весьма своеобразно – внешне. Многое объясняет его утверждение, что «философия по содержанию своему есть религия»1338. Философ этой проблеме посвящает специальную работу – «Религиозный смысл философии» (1925), в которой выясняет проблему соотношения Бога и Божественного. Они совпадают: Божественное, открывающееся в мире, и есть полнота Бога, Абсолюта. Философствование у Ильина разворачивается в рамках имманентизма и останавливается перед трансцендентным, подлинно религиозным. Как пишет В. В. Зеньковский, у Ильина «непостижимое в мире овладевает нами, как “Предмет, как Абсолют”, всецело подчиняющий нас себе, и это сообщает философии “религиозный смысл”, но не выводит за пределы имманентной сферы, то есть не вводит нас в мир религии»1339.

Свое место среди философских дисциплин занимает этика, исследующая нравственность, добродетель, добро. Она требует от философа наличия нравственного опыта, поскольку нельзя только теоретически рассуждать о любви, долге и т. п. Философ нравственную ситуацию должен пережить, нравственному опыту должен отдать свою личность, свою любовь, деяния, страсть, жизненную силу, успех, судьбу: «Он должен предстать перед своей совестью, он должен предаться ей и деятельно зажить из нее; осуществляя эти деяния, он должен увидеть перед собой угрозу для жизни, взглянуть в глаза смерти и преодолеть свой страх смерти… Он должен пережить в собственном опыте дивную, сковывающую и освобождающую, укореняющую и очистительную силу совестного акта… только тому, кто переживет это все, и другое, связанное с этим, – только ему откроется нравственное измерение вещей и людей, только он поймет предмет этики»1340.

Эстетика также не может исходить из субъективного вкуса исследователя. «Искусство, – считает он, – есть возвышенное служение человеческому духу и чистая радость Божественному. Поэтому исследование искусства, осуществляемое философом, предполагает долгую аскетическую работу над своим собственным вкусом, который должен быть облагорожен; оно предполагает далее чуткое религиозное сердце и целую культуру вчувствования и созерцающей мысли». Философ должен сам участвовать в художественном творчестве. «Если он попытается самостоятельно пережить процесс “замысла”, вынашивания, борьбы за идею предмета, облечения ее в ткань образов и обретения художественной формы», этим он подойдет как бы к искусству изнутри, он должен обязательно «воспитать себя к художественному созерцанию и опыту»1341. И. А. Ильин призывает русскую философию пересмотреть свое призвание, предмет и метод в свете блужданий и крушений русской мысли. Она должна отказаться от подражания иностранной философии и обратиться к глубинам национального духовного опыта, стать «убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности». Она должна перестать «праздно умствовать и предаваться соблазнительным конструкциям»1342. Тогда-то и должно сказаться в русской мысли нечто глубокое и значительное. В противном случае она окончательно омертвеет. Эти утверждения философа не утратили своей актуальности и на сегодняшний день.

Значительное место в философских взглядах И. А. Ильина занимает учение о культуре. В его книге «Основы христианской культуры» (1937) он противопоставляет христианскую и нехристианскую (противохристианскую) культуру. В последнее столетие нехристианская, светская, культура завоевала ключевые позиции. Это стало возможным в силу секуляризации культуры, начавшейся в эпоху Возрождения. Человечество сегодня идет за материалистической наукой, за светской государственностью, влечется приобретательскими инстинктами и хозяйственными законами, далекими от основ христианской культуры.

Как восстановить христианскую культуру? Новый Завет ответ на этот вопрос не дает, поскольку в нем нет правил «идеального» начертания основ христианской культуры: «Евангелие есть книга веры, свободы и совести, а не книга законов и правил»1343. Поэтому нужно обращаться не к букве, а к духу христианского учения. Чтобы творить христианскую культуру, надо самому «похристиански обновиться и затем принять мир; и осуществлять это приятие надо в свободе совершенного закона»1344. История христианства и есть «единый и великий поиск христианской культуры»1345, как, впрочем, и обратный процесс – внесение в светскую культуру благодатного духа христианства. «Дух христианства» философ определяет как «овнутренное» (по формуле: Царство Божие внутри нас), дух любви (по формуле: Бог есть любовь), дух молитвенного созерцания, дух живого творческого содержания, а не формы, дух совершенствования («будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный») и предметное служение делу Божию на земле1346. «Дух христианства» должен проникнуть во все сферы человеческой деятельности – в науку, искусство, политику.