P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

Вместо того чтобы швырнуть сыр на столешницу, я аккуратно кладу его на пергамент.

— Это была комната, полная подписчиков моей матери и незнакомых людей.

Кроме Перри.

Кроме Дома.

Не думай о нём. Не думай о его осуждающем взгляде. Не думай о натянутой коже на его бедрах, исчезающей под поясом боксёров с ананасами. Не думай о том, как он прорычал свою пиратскую пародию с таким серьёзным лицом, что тебе пришлось ощутить вкус кислой конфеты на его строгом рте. Не думай о том, как он снова оттолкнул тебя.

Может, мне стоило пригласить Джереми и Тулу. Они бы не позволили мне выставить себя такой идиоткой.

— Именно поэтому мы должны были быть там, — говорит Тула, забирая у меня банку с инжирным джемом после того, как я минуту безрезультатно материлась, пытаясь её открыть. Она справляется с крышкой за один поворот. — Ты бы знала нас. Мы могли бы держать тебя за руку, подливать тебе выпивку и высмеивать незнакомцев вместе с тобой.

И стоять на страже возле уборной, чтобы Дом никогда не нашёл меня застрявшей в ловушке из туалетной бумаги.

Может, действительно было бы лучше, если бы они были там.

— Это было на другом конце страны, — пожимаю я плечами, сосредоточившись на том, чтобы разместить бри точно в центре противня.

— Мы бы полетели на другой конец мира ради тебя, — спокойно отвечает Джереми.

Вот же он. Идеальный момент, чтобы разрыдаться. Но мои слёзные железы остаются сухими. Они заслуживают лучшего друга, чем я. Того, кто по-настоящему ценит ту любовь, которую они готовы отдать.

— Ладно, — бурчу я. — В следующий раз сообщу вам о похоронах заранее.

Тула фыркает.

— Просто не отталкивай нас. Мы здесь для тебя.

— И не только ради твоих закусок, — добавляет Джереми. — Хотя именно из-за них я в тебя влюбился.

— Что это? — внезапно спрашивает Тула, указывая на мой журнальный столик, на единственный уголок, не заваленный кусочками пазла.

— Мой ноутбук?

— Да, очевидно, твой ноутбук. Но что на нём открыто? И лучше бы это не было тем, о чём я думаю.

— Я понятия не имею, о чём ты думаешь. — Тепло от разогретой духовки обдаёт мои щеки, когда я открываю её и задвигаю внутрь противень.

— Мэдди… — Тула пытается поймать мой взгляд. — Пожалуйста, не говори мне, что ты проверяешь рабочую почту во время своего отпуска по утрате.

Я не могу ей этого сказать. Потому что именно это я и делаю.

— Я не работаю активно, — защищаюсь я, выпрямляясь. Голос звучит слишком резко. — Просто запускаю пару отчётов. И держу себя в доступе, если вдруг что-то срочное. Всё равно я ничего другого с этим отпуском не делаю.

— Ты скорбишь, — с нажимом произносит Тула, беря меня за плечи и вынуждая встретиться с ней взглядом. — Это уже что-то. Это огромное что-то. Тебе нужно по-настоящему взять время для себя. «Редфорд» справится без тебя.

Может, в большинстве работ это и правда так. Но не в моей.

За эти годы я стала незаменимой частью «Редфорд Тим» — бухгалтерской фирмы, обслуживающей клиентов по всей стране. Им нужен их единственный логистический координатор на связи почти каждый рабочий день.

Мой босс примерно понимает, чем я занимаюсь, но не вникает в детали. Без меня система начнёт разваливаться уже через неделю. Возможно, раньше. Если я скажу это Туле, она начнёт читать мне лекции о балансе между работой и личной жизнью. Но дело в том, что мне нравится быть такой незаменимой. Нравится, что компания на меня рассчитывает, что все знают — если я за дело взялась, значит, оно будет сделано.

— Да, ну… — Я неопределённо пожимаю плечами. — Может, если бы у горя был чёткий список задач, которые нужно выполнить, я бы и взяла отпуск. А так я просто читаю, собираю пазлы и влюбляюсь в Нам До Сана. Времени на работу навалом.

— О! Ты смотришь «Стартап»? — оживляется Джереми, который разделяет мою одержимость корейскими дорамами. — Я тебя понимаю. До Сан — просто мечта. Я бы сделал с ним очень неприличные вещи, если бы мог.

— Вот именно! — поддерживает его Тула. — Смотри эмоциональные сериалы, собирай пазлы, запишись на приём к терапевту. Но не делай вид, что в твоей жизни ничего не изменилось. Если ты всё будешь загонять внутрь, однажды просто взорвёшься. Ты не можешь это игнорировать.

— Я не игнорирую. Джош сделал это невозможным. — огрызаюсь я, нажимая кнопки таймера на духовке чуть слишком резко. Она раздражённо пищит в ответ.

Не злись на друзей, одёргиваю я себя. Они заботятся о тебе.

Я не ожидала, что мне придётся так часто сдерживать злость. В течение этого года я не раз представляла себе мир без Джоша и думала, что это будет означать много публичных истерик.

Но я не плачу даже наедине с собой.

— О чём ты? — Тула отступает, давая мне пространство, но не отводит изучающего взгляда. — Что Джош сделал невозможным?

— Он что-то тебе оставил? — Джереми отрывается от пазла, теперь полностью сосредоточившись на мне. — Как ту записку, что он оставил твоей матери?

Значит, она рассказала об этом подписчикам. Интересно, увидели ли они настоящую версию или Сесилия сама сочинила, что якобы написал её сын.

Я вдыхаю глубоко, затем медленно выдыхаю.

— Джош хочет, чтобы я развеяла его прах. В восьми разных штатах. В тех, где он никогда не был.

И на этом я замолкаю. Половина правды. Потому что я плохая подруга.

Я делилась с ними почти каждой частью себя. Они знают о моих дерьмовых родителях и равнодушной бабушке. Они знают, что именно Джош показал мне, как должна выглядеть настоящая семья. Они знают, что однажды мне разбили сердце, и я решила начать всё заново в другом месте.

Тула была моим другом по интернету, с которым я познакомилась в первый год колледжа в онлайн-фандоме фэнтези-романов. Именно она взахлёб рассказывала мне о своём университете в Вашингтоне. Именно из-за неё я побежала сюда, когда решила убежать.

Но я никогда не произносила имя Доминика Перри в их присутствии. И не собираюсь начинать.

Я не могу. Не могу снова разбирать по кусочкам эти странные, бесконечные отношения, которые раз за разом оставляют меня уязвимой. Не могу признаться им, что до сих пор изранена из-за парня, который причинил мне боль, когда мне было девятнадцать.

Мне не нужно, чтобы они говорили, что он не должен до сих пор на меня так влиять. Я и так это знаю. И я отказываюсь давать Дому ещё больше власти надо мной.

Что касается меня