Маска Локи - Томас Томас

– Значит, за эти динары можно купить людей, оружие и преданность?

– Все, что потребуется.

– А что будет с моей землей?

– После битвы ты выплатишь долг с процентами из захваченной добычи. Ну а если не выплатишь – твои земли во Франции перейдут к нам.

– Я верну долг.

– Не сомневаюсь. Так что твоим землям ничего не угрожает, верно?

– Надеюсь, не угрожает… Тебе, как христианину и рыцарю, достаточно моего слова?

– Мне, кузен, было бы достаточно. Но Великому Магистру нужна бумага. Видишь ли, я могу умереть, но залог и твой долг перед Орденом останутся.

– Понимаю.

– Вот и хорошо. Я велю писцам подготовить бумагу. Тебе останется только поставить подпись.

– И после этого я получу деньги?

– Ну, не сразу. Мы должны отправить гонца в Иерусалим, за благословением Жерара де Ридефора, Великого Магистра.

– Понятно. Это долго?

– До Иерусалима и обратно – неделя пути.

– И где же в этой гостеприимной стране я буду жить все это время?

– Что за вопрос? Разумеется, здесь. Ты будешь гостем Ордена.

– Благодарю тебя, кузен. Теперь ты говоришь как истинный норманн.

Алоис де Медок улыбнулся:

– Ни о чем не беспокойся. Кстати, до обеда ты еще успеешь почистить сапоги.

…Стол в покоях Жерара де Ридефора, Великого Магистра Ордена тамплиеров, был семи локтей в длину и трех в ширину, но в огромных покоях, отведенных магистру в Иерусалимской крепости, казался не таким уж большим.

Сарацинские мастера украсили длинные боковины стола орнаментом из норманнских лиц: овал за овалом с широко раскрытыми глазами под коническими стальными шлемами; пышные усы над оскаленными зубами; уши – как ручки кувшинов, переплетающиеся от головы к голове.

Томас Амнет, взглянув на эту цепочку голов, сразу же угадал в ней карикатуру. «Господи Иисусе, – пробормотал он, – как же, должно быть, ненавидят нас эти несчастные! Нас, западных варваров, удерживающих их города силою оружия, верой в Бога-Плотника и силою древнего невидимого Бога».

– Что ты там колдуешь, Томас?

– А? Что вы сказали, магистр Жерар?

– Ты настолько углубился в изучение стола, что, похоже, даже не слушаешь меня.

– Я слушаю вас внимательно. Вы хотели знать, достоин ли Ги де Лузиньян короны.

– Выбирает Бог, Томас.

– И в какой-то мере Сибилла. Она мать покойного короля Балдуина, сестра Балдуина Прокаженного, который был до него, и дочь короля Амальрика. И теперь она избрала Ги своим супругом.

– Что еще не делает его королем, – заметил Жерар. – Все, что я хочу знать, – это: должен ли Орден поддержать Ги де Лузиньяна или же использовать свое влияние в пользу князя Антиохийского?

– При условии, разумеется, что сначала князь Рейнальд откажется от попытки силой захватить трон?

– Разумеется. Ну а если не откажется…

– Рейнальд де Шатийон – чудовище, но это вы и сами знаете, мой господин. Когда патриарх Антиохийский проклял Рейнальда за то, что тот ограбил императора Мануэля в Константинополе, – продолжал Амнет, – князь велел своему парикмахеру обрезать старику волосы и сбрить бороду, оставив ожерелье из неглубоких порезов на шее и корону на лбу. Потом Рейнальд намазал ему раны медом и держал патриарха на высокой башне под полуденным солнцем, пока мухи чуть не свели его с ума.

Рейнальд напал на поселения на Кипре, полностью разграбил их и три недели жег их церкви – церкви, Жерар! – и урожай, убивал крестьян, насиловал женщин, вырезал скот. Этот остров долго еще не оправится после нашествия Рейнальда де Шатийона.

Едва ли он исходил из благих побуждений, когда захватил в Красном море и сжег судно с паломниками, направлявшимися в Медину. Ходили слухи, что он собирался захватить Мекку и сжечь этот святой город, оставив на его месте пустыню. И он действительно смеялся, когда тонущие паломники молили о пощаде.

– Постой, Томас. Разве убивать неверных – не христианский долг?

– Одной рукой Рейнальд громит христиан на Кипре. Другой – расправляется с сарацинами в Медине. Саладин, Защитник Ислама, поклялся отомстить этому человеку, в том же поклялся и христианский император Константинополя. Рейнальд де Шатийон опасен любому, кто находится в пределах досягаемости его меча.

– Поэтому ты советуешь мне поддержать Ги?

– Ги глуп и будет самым плохим королем из всех, кто когда-либо правил здесь.

– Ты предлагаешь мне выбор между дураком и бешеным псом? Скажи, Томас, ты видел царствование Ги от Рождества Христова 1180 до Рождества Христова только-ты-и-дьявол-знает-какого?

– В Камне, мой господин? Зачем прибегать к магии, когда ответ ясен даже ребенку? Именно Ги устроил в Араде резню мирных бедуинских племен для того лишь, чтобы позлить христианских владык, собирающих с них дань.

– Томас, еще раз спрашиваю, разве убивать язычников дурно?

– Дурно? Я не сказал «дурно». Просто глупо, мой господин. Когда нас здесь один на тысячу. Когда каждый француз, чтобы попасть сюда, должен переплыть море и проехать по пыльным дорогам, отвоевывая каждый шаг у пиратов, язычников, разбойников и подавляя кровавые бунты собственных кишок. Когда неверные тысячами вырастают из песка, как трава после весенних дождей, и каждый вооружен острым как бритва клинком, и каждый слепо предан своим коварным языческим вождям. Поэтому будет разумнее оставить рассуждения о том, что дурно, а что хорошо, а бедуинам позволить спокойно спать у своих колодцев и платить нам дань.

– Ты упрекаешь меня, Томас?

– Мой господин! Я упрекаю такого дурака, как Ги де Лузиньян, и такую скотину, как Рейнальд де Шатийон.

– Но, как Хранитель Камня, ты обязан дать мне совет. Скажи, достаточно ли силен Ги, чтобы устоять против Рейнальда де Шатийона?

– Какое это имеет значение? – ответил Томас. – Мы устоим.

– Значит, мы должны поддержать Ги?…

– О, Ги будет следующим королем в Иерусалиме. Не бойтесь.

– Но я не о том спрашиваю…

Резкий стук в дверь прервал магистра.

– Кто там? – рявкнул Жерар.

Скрипнула дверь, и молодой слуга, полукровка, сын норманна и сарацинки, заглянул в комнату. Таких, как он, в услужении у тамплиеров было много, именно так чаще всего поступали с незаконнорожденными. Разгоряченное лицо слуги было покрыто дорожной пылью. Испуганные голубые глаза смотрели устало.

– Мой господин, я прибыл из Антиохии с известием от сэра Алоиса де Медока.

– Это что, не может подождать?

– Он сказал, это срочно, мой господин. Что-то о богатом простаке, которого можно пощипать.

– Очень хорошо, давай письмо.

Юноша достал кожаный кошель и передал Жерару. Тот острым кинжалом разрезал тесемки, вытащил свиток и сломал восковую печать. Развернув желтоватый пергамент, Жерар поднес его к глазам… печально вздохнул и передал Томасу.

– Неразборчиво. Наверное, Алоис писал в спешке.

Томас Амнет взял документ и молча начал читать.

Жерар наблюдал за ним с некоторой неприязнью. Воины, умеющие читать, все еще были редкостью в мире Амнета. И хотя многие тамплиеры могли разобрать на карте название города или реки, тех, кто читал с легкостью, было очень мало. Амнет знал, что у Жерара де Ридефора достаточно власти, чтобы не бояться тех, кто умеет читать. Но сейчас магистра несколько раздражало сознание того, что Амнет способен что-то вычитать в пергаменте, который для него, магистра, оставался немым.

– Ну и что же там? – спросил он наконец.

– Сэр Алоис дал ссуду некоему Бертрану де Шамбору, своему дальнему родственнику. Под залог земельного угодья в Орлеане. Орден обязуется предоставить этому Бертрану рыцарей, пеших воинов, лошадей, оружие и повозки на сумму тысяча двести динаров.

– Размеры угодья?

– Три тысячи акров… Интересно, так ли уж плодородна та земля? Алоис об этом умалчивает.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы он имел дело с недоходной землей? Продолжай.

– Алоис считает, что мы купим благосклонность Рейнальда, передав эту землю его кузену, который в этом году собирается вернуться во Францию… Но, – возразил Амнет, – земля пока не наша. Как же мы можем распоряжаться ею?

– Она вскорости будет нашей, – сказал Жерар.

– Откуда вы с Алоисом знаете это? У вас есть собственный Камень?

Жерар похлопал себя по лбу:

– О нет, мой юный друг. Зачем прибегать к магии, когда Господь наделил меня разумом? – Магистр рассмеялся собственной шутке. – Этот Бертран будет искать славы, чтобы искупить все грехи, которые успел совершить в своей короткой, но беспутной жизни. Ну что ж, дадим ему возможность прославиться.

– Какую же? – покорно спросил Томас.

– Мы скажем несчастному глупцу, что наивысшей славы он достигнет, только если займет цитадель гашишиинов Аламут.

– Ее не зря называют «Орлиным гнездом». Она неприступна.

– Да, но доблестный Бертран не узнает этого, пока окончательно не увязнет в осаде. А тогда будет слишком поздно. Молодой французский аристократ, жаждущий славы, против банды, казалось бы, безоружных ассасинов. Вот так мы подбросим скорпиона в постель шейха Синана, Горного Старца.