Пятый доминион - Баркер Клайв

Кошачий концерт Симоны прекратился некоторое время назад, а теперь смолкла и болтовня Луиса. Юдит оглянулась и увидела, как, выходя из дома навстречу теплому вечернему воздуху, на пороге появился Миляга.

- Спаси меня, - услышала она завывания Клейна, - прежде чем с меня живьем снимут кожу.

На лице Миляги засияла его коронная улыбка, и он раскрыл объятия навстречу Клейну.

- Больше никаких ссор, - сказал он, похлопывая Клейна по плечу.

- Скажи это Симоне, - ответил Клейн.

- Симона! Ты дразнишь Честера?

- Но он вел себя, как последний ублюдок.

- Поцелуй меня и скажи, что ты его прощаешь.

- Я прощаю его.

- Да воцарится мир на земле, и пусть все возлюбят Честера.

Раздался общий смех, и Миляга стал обходить всю компанию, целуясь, обнимаясь, пожимая руки - приберегая для Ванессы последнее, самое долгое и, возможно, самое жестокое свое объятие.

- Ты кое-кого пропустил, - сказал Клейн и указал Миляге на Юдит.

Он не стал расточать на нее свою улыбку. Все его шуточки были ей прекрасно известны, и он знал об этом. Поэтому он просто посмотрел на нее едва ли не виновато и поднял в ее направлении стакан, который Клейн уже успел вложить ему в руку. Он всегда ловко умел перевоплощаться (возможно, виной тому были Способности Маэстро, проявлявшиеся и в повседневной жизни), и за сутки, миновавшие с тех пор, как она оставила его на ступеньках его дома, он сумел создать себя заново. Растрепанные волосы были приведены в порядок; он смыл с лица въевшуюся грязь и копоть и побрился. В своем белом костюме он выглядел, словно только что вернувшийся с поля игрок в крикет, излучающий энергию и радость победы. Она внимательно посмотрела на него в поисках следов того измученного человека, которым он был еще прошлым вечером, но все его волнения и беспокойства он спрятал глубоко внутри, что не могло не вызвать ее восхищения. Этим вечерам он предстал в обличье того любовника, которого нарисовало ее воображение, когда она лежала в постели Кезуар, и это пробудило в ней знакомое волнение. Сон уже однажды толкнул ее в его объятия; привело это, как известно, к боли и слезам. Напрашиваться на повторение этого эксперимента было чем-то вроде особой формы мазохизма - и способом отвлечься от более важных дел.

И все-таки, и все-таки. Не должны ли они неизбежно упасть друг другу в объятия, рано или поздно? А если так, то тогда, возможно, эта игра взглядов - лишь напрасная трата времени, и не лучше ли им отбросить это кокетливое ухаживание и раз и навсегда признать, что они неразделимы? На этот раз их не будет травить неизвестное им обоим прошлое; теперь каждый из них знает свою историю, и они смогут построить свои отношения на прочном фундаменте. Разумеется, если ему этого захочется.

Клейн поманил ее, но она осталась в окружении поддельных цветов, заметив, как не терпится ему понаблюдать за развитием подстроенной им драмы. Он, Луис и Дункан играли роль зрителей. Спектакль, который они пришли посмотреть, назывался "Суд Париса". Роли Богинь исполняли Ванесса, Симона и она сама. Миляга же, разумеется, и был героем, которому предстояло сделать между ними выбор. Затея отдавала нелепым гротеском, и она решила держаться подальше от сцены, укрывшись где-нибудь в дальнем конце сада, пока на лужайке будет продолжаться веселье. Неподалеку от стены она набрела на странное зрелище. В искусственных джунглях была расчищена небольшая полянка, и на ней был посажен куст роз - настоящий, хотя и куда менее роскошный, чем окружающие его подделки. Пока она размышляла над этой загадкой, за спиной у нее появился Луис со стаканом шампанского.

- Одна из его кошек, - сказал Луис. - Глорианна. В марте ее задавила машина. Он был в полном отчаянии. Не мог спать. Даже ни с кем не разговаривал. Я думал, он убьет себя.

- Странный он человек, - сказала Юдит, оглядываясь через плечо на Клейна, который в этот момент обнимал Милягу за плечи и громогласно смеялся. - Он делает вид, что все для него - только игра...

- Это потому, что он все принимает слишком близко к сердцу, - ответил Луис.

- Сомневаюсь, - сказала она.

- Мы ведем с ним дела уже двадцать один, нет, двадцать два года. Мы ссорились. Потом мирились. Потом снова ссорились. Поверьте мне, он хороший человек. Но он так боится расчувствоваться, что должен все обращать в шутку. Вы ведь не англичанка?

- Англичанка.

- Тогда вы должны это понять, - сказал он. - У вас ведь тоже есть свои маленькие тайные могилки. - Он рассмеялся.

- Тысячи, - ответила она, наблюдая за тем, как Миляга возвращается в дом. - Не могли бы вы извинить меня на секундочку? - спросила она и направилась к лужайке, преследуемая Луисом. Клейн сделал движение, чтобы перехватить ее, но она только вручила ему свой пустой стакан и вошла внутрь.

Миляга был на кухне. Он копался в холодильнике, снимая крышки с кастрюль и банок и изучая их содержимое.

- Столько разговоров о невидимости... - сказала Юдит.

- Ты предпочла бы, чтобы я не пришел?

- Ты хочешь сказать, что если б я действительно предпочла это, ты бы остался дома?

Он довольно ухмыльнулся, отыскав нечто, соответствующее его вкусу.

- Я хочу сказать, что до остальных мне нет дела. Я пришел сюда только потому, что знал, что увижу тебя здесь.

Он запустил свой указательный и средний палец в извлеченную им посудину и отправил себе в рот приличную порцию шоколадного мусса.

- Хочешь? - спросил он.

Ей не хотелось, пока она не увидела, с какой жадностью пожирает он коричневую массу. Его аппетит подействовал заразительно, и она решила последовать его примеру. Мусс оказался сладким и жирным.

- Вкусно? - спросил он.

- Порочно, - ответила она. - Так что же заставило тебя передумать?

- Насчет чего?

- Ты же хотел спрятаться.

- Жизнь слишком коротка, - сказал он, снова поднося ко рту пальцы с муссом. - Кроме того, я ведь тебе только что сказал: я знал, что увижу тебя здесь.

- Ты теперь к тому же умеешь читать мысли?

- Боже мой, как вкусно! - сказал он, и улыбка его показалась ей еще более шоколадной, чем его зубы. Утонченный денди, который несколько минут назад появился в саду, теперь превратился в прожорливого мальчишку.

- У тебя весь рот в шоколаде, - сказала она.

- Хочешь умыть меня своими поцелуями? - спросил он.

- Да, - сказала она, не видя смысла скрывать свои чувства. Секреты и так принесли им в прошлом достаточно вреда.

- Тогда почему мы до сих пор здесь? - спросил он.

- Клейн никогда не простит нам, если мы уйдем. Вечеринка устроена в твою честь.

- Мы уйдем, а они тут пока поговорят о нас, - сказал он, ставя на место посудину с муссом и вытирая рот тыльной стороной руки. - Собственно говоря, им это даже больше понравится. Давай уйдем прямо сейчас, пока нас не заметили. Мы тут с тобой теряем время, а могли бы...