Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин

проходила медленно. Погода пор­тилась. Англичане нервничали. Сообщения об активизации красных войск на Тобольском направлении ускорили перегрузочный процесс. 20 сентября речной караван отправился вверх по Оби. Морские суда повернули обратно в Архангельск и благополучно прибыли туда уже 28 сентября. 21 октября Котельников доложил Колчаку о завершении экспедиции. Но часть речных судов из-за раннего ледостава и эвакуаци­онной неразберихи застряла на Оби возле села Тундрино Сургутского уезда и была разграблена красными партизанами.

Главным транспортным средством на севере оставалась лошадь с подводой. После соединения белых фронтов из Усть-Цильмы за Урал был отправлен огромный обоз из 527 подвод за ляпинским хлебом. 10 апреля 1919 года Печорская уездная земская управа телеграфирова­ла в Омск (уезд перешел в его подчинение): «В Печорском уезде хлеба совсем нет... От голода умерли сотни человек. Ели кошек, собак... Ляпинский хлеб — единственная надежда. Просим не препятствовать в от­пуске хлеба на Печору...»

30 апреля из Ляпино доносили, что из 527 подвод до места назначе­ния доехали только около 200, поскольку «дожди испортили щугорскую дорогу». На Печору белые доставили лишь 3 тысячи пудов ляпинской пшеницы. Для размола этого зерна в Усть-Щугоре на средства печорско­го земства построили мельницу.

Тогда же Печора обратилась за помощью в Архангельск и получила на пароходах около 250 тысяч пудов муки. Но голод продолжался. Поэто­му ждали первых холодов, чтобы продолжить доставку хлеба из Ляпино.

Однако в мае 1919 года красная 3-я армия, получив значительное пополнение, начала контрнаступление на Восточном фронте. Колча­ковцы сумели взять город Глазов, но это был их последний успех на Се­веро-Западном направлении. Сибирская белая армия стала отходить за Урал. Находившийся в Троицко-Печорске Отдельный Сибирский Печорский полк белых получил приказ эвакуироваться по Сибиряков­скому тракту в Ляпино. 4 июля командир этого полка капитан Атавин сообщил генерал-майору Шапошникову: «Вследствие создавшейся об­становки на фронте мне с полком приказано выступить из Троицкого через Ляпино на соединение с Северным отрядом. Начальник Северно­го отряда приказал вам продолжать получение боевых запасов в Архан­гельске, организовав доставку грузов морским путем через Обь и на оле­нях в Обдорск».

Как вспоминали современники, уход колчаковцев из Печорского уезда был «совершенно внезапным». 6 июля Шапошников информи­ровал Архангельск: «Причины отхода полка неизвестны». 11 июля ар­хангельское командование ответило: «Передайте, не медля ни минуты, капитану Атавину, что удержание им района Щугор — Ляпино крайне не­обходимо». Но попытки удержать колчаковцев не увенчались успехом, и их позиции заняли части архангельской армии.

Эти события совпали с началом эвакуации войск Антанты с севера России. Планировалось уже к октябрю вывести в Европу все военное имущество и живую силу, в том числе и Северную добровольческую армию. 2 августа 1919 года генерал Миллер телеграммой на имя ге­нерала Н.Н. Юденича делился планами продолжения борьбы с боль­шевиками на Севере после ухода союзников: «По малочисленности и нравственному состоянию войск после ухода англичан держать ны­нешний фронт не представляется возможным: с потерей веры солдат в то, что мы сильнее большевиков и что своими силами можем хотя бы отстоять ныне занимаемую территорию, сразу возникает большое де­зертирство для непосредственного спасения своего деревенского имущества. Перед правительством дилемма: или оставаться с офицер­ством и оставшимися верными долгу солдатами до крайнего истоще­ния, в конце концов, в самом Архангельске, или заблаговременно от­казаться от борьбы с большевиками в Северной области и перевести весь офицерский, до 9000 человек, и здоровый солдатский элемент, а также военное имущество на другой фронт, к Деникину, или даже, может быть, в Сибирь. Что выгоднее в общих целях? Я полагаю, если есть твердая уверенность, что власть большевиков будет сломлена до наступления зимы наступлением вашим, адмирала Колчака и Дени­кина и вследствие внутреннего разложения, то нам нужно оставаться здесь до последнего, дабы не дать им даром в последнюю минуту мо­ральный успех, могущий благоприятно повлиять на действия на реша­ющих фронтах».

Проводившееся в августе 1919 года в Архангельске земско-город­ское собрание высказалось за продолжение войны с большевиками на Севере, опираясь на собственные силы.

Последние корабли союзников оставили Архангельск 27 сентября 1919 года. Эвакуация войск Антанты сопровождалась массовым унич­тожением военного имущества: сжигались аэропланы, портились бро­непоезда и орудия, взрывались тонны зарядов и патронов. Десятки машин (в том числе «типа танк») были утоплены в реках и в море. Объ­ясняя причины этого уничтожения, представители Антанты заявили, что не собираются вооружать Красную армию. По их мнению, падение Северной области было только вопросом времени.

К такому же выводу пришел и путешествовавший по рекам Сосьве, Ляпин, Сартынье, Манье и Щекурье натуралист и разведчик Садовни­ков. К «экскурсии» на Сосьву его, скорее всего, подвигнул председатель Тобольского губернского земского собрания Пигнатти. Наблюдатели удивлялись странной, на их взгляд, политической пассивности Пигнат­ти. Действительно, в истории края он известен больше как краевед и ор­ганизатор музейного дела.

В «Дневнике...» Садовникова отмечено: «“Станкевич” шел в Са­ранпауль. В нем нам (экспедиция из четырех человек) губернским зем­ством были предоставлены бесплатно места первого класса и провоз грузов». Значит, к финансированию «экспедиции» Пигнатти имел самое непосредственное отношение. Считавшийся социалистом, частный по­веренный (адвокат) Пигнатти понимал: белым не удержать Тобольск; предстоит очередная смена власти. Военную диктатуру адмирала Кол­чака сменит «военный коммунизм» Ленина — Троцкого. Как говорится, хрен редьки не слаще. А у однопартийца Чайковского, председателя Временного правительства Северной области, с которым Пигнатти состоял в переписке, можно было рассчитывать на радушный прием и на престижную чиновничью должность.

Не остался в стороне от организации «экспедиции» и военный комендант Тобольска штабс-капитан Киселев. В сферу его полномо­чий командующий 1-й Сибирской армией генерал-лейтенант Пепе­ляев включил Березовский уезд. Киселев уже прикидывал маршруты речных эвакуационных потоков, и его волновала сохранность укры­тых в церковных кладовых Тобольска ценностей Сибирского белого движения. Поэтому военного коменданта Тобольска и уездов интере­совало состояние коммуникаций, уровень воды в реках, температура воздуха, возможности обороны войск Архангельского правительства, настроение местного населения... В дневнике натуралиста-разведчика есть ответы на все эти вопросы.

«Пассажиров было много, — отметил Садовников, — особенно в III и II классах. С нами в первом классе ехали остяко-самоедский князь В. И. Тай­шин, возвращающийся с губернского земского собрания, его толмач и Н. Кислицкий, вновь назначенный начальник березовской милиции...»

29 июня