История Эверис Фэлс - Екатерина Котова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звон. Мужчины сорвались с мест с какой–то особой жаждой начистить друг другу лица. Джар как истинный адариец в горячке выбрал атакующую позицию. Северянин закрывался блоками, но в таком темпе и напоре долго не продержишься — это понимала даже я. Миг. Джар открылся, ослабив отаку и тут же пропустил в развороте противника локтем в лицо. А Рей рассмеялся, приглашая того совершить тот же выброс ударов, легко перенося немалый вес в стоике с ноги на ногу, что только разозлило южанина. Захват. Джар было хотел повалить дэрница, но тот ловко развернулся, сделал обратный захват и опрокинул приятеля, проводя удушение всей рукой от плеча. Толпа галдела, а мне казалось, что душат меня. Что они творят⁉
— Хватит! — выкрикнула, что было сил и стала двигаться к мужчинам поближе по окружности, выходя из огороженной зоны бойцов. — Остановись! — в отчаянии выкрикнула, срывая голос.
Послышался странный гвалт, зазвучала тревожная сирена и люди бросились в россыпную. Облава?
Настоящие стражи порядка в облегченных доспехах стали хватать участников «закрытого» клуба.
Меня задавили и стихийно начало сносить толпой, кто-то больно вжал боком в прутья. Началась паника. Северянин отвлёкся на меня и Джар заехал тому в скулу, выкручиваясь из захвата. Затем я отвернулась, пытаясь найти взглядом Лив. Но рядом эртонки уже не было, а меня снесло еще в бок. Стальная хватка не дала упасть в давке суетящихся зрителей.
— Рей! — выдохнула короткое имя, не сильно задумавшись, что мы не в тех отношениях. Дэрниец буквально таранил народ, а меня тянул на буксире в дальний от выхода коридор. Зашёл в проем и отодвинул серую панель в земляной проход.
— Что ты?!.
— Быстрее! — подгонял меня в абсолютную темноту дэрниец. Пахнуло сыростью и холодом земли. Горячая ладонь обхватила мою и я лишь на ощупь ощущала, что мы идём не в стену и проход явно с наклоном вверх. Пару раз я утыкалась ему в спину и разгоряченное тело вызывало странные ощущения, с которыми я не могла разобраться: смущение, стыд и… Мне было волнительно. Шли недолго. Впереди маячил слабый намек на досочное заграждение, через которые видны были полосы скудного освещения. Посмотрела в прорезь. Выход наружу! Подергала скрипнувшие доски. Ни в какую, они были приколочены.
— Дай–ка.
Я отошла, а дэрниец снес плечом деревяшку, разламывая баррикаду с жутким треском и грохотом.
Проем ощерился деревянными резцами, а свежий, сравнительно с земельным проходом тёплый воздух окатил с полна. Идиллистическая картина сада показалась невероятно контрастной после той вакханалии в подполье.
Бледный диск на небе серебрил листья яблонь, куда мы вандально вывалились словно в другой мир. Слева горел свечной фонарь на скромном домике тех, кто собирают богатый урожай днём.
— Спасибо. — шла за дэрнийцем, который очень уверено направлялся в сторону амбара по диагонали.
— Ты как будто благодаришь меня? — даже остановился северянин.
— Ну да. — неловко заправила прядь за ухо и потёрла плечи в тонком платье. Кардиган остался в зоне участников. Из-за духоты, что там стояла, пришлось снять его.
Действительно за время нашего знакомства я только и делала, что чем–то возмущалась. Хотя парень второй раз помогает мне.
— Ты заслуживаешь благодарности, пожалуй.
— Пожалуй, — усмехнулся дэрниец.
В молчании мы двигались в направлении, которое выбирал Рейдар, а я начинала активнее растирать плечи.
— Замёрзла? — заметил мой жест.
— Забавно это слышать от тебя. — красноречиво обвела взглядом полуголого бойца. Наверное, если долго смотреть на обнаженные тела к этому привыкаешь и это уже не кажется, чем–то из ряда вон.
В отрочестве я ходила в художественное училище к преподавательнице по изобразительному искусству, так как высокородная леди должна обладать талантами, чтобы развлекать себя и мужа этаким прекрасным даром. А коли такового кроме как зарисовки трав и пейзажей я не обладала, так как пяльца в моих руках прекращались в оружие, а фортепиано в орудие пыток, то я была определена в класс пространственных искусств. Там я познакомилась с Вертой, что училась на декоративно–прикладном направлении. Девушка была жутко увлечённой художницей и ваяла скульптуры из всего, что попадалось под руку. Как–то она попросила сделать наброски, потому что ей понравились мои глаза и улыбка. Так она рассказывала, что тело человека — это верх искусства. Они рисовали с натуры девушек в простынях или мужчин, облачённых в брэ. Даже мне предлагала.
Я была шокирована и комментировать не стала, ловко выкрутившись, что родители будут против.
По мне тело — это слишком личное, да и вбили в меня это с детства. Даже юбки на уровне голени, что носили подростки в Лавелграсе матушка считала верхом безнравственности. Знала бы она в каких историях я запечатлелась. Пожалуй, даже позирование в неком подобие тоги было бы меньшим злом.
Но, пожалуй, в этом что–то есть. Неприлично засмотрелась на крепкие руки и трос в лунном свете. Пожалуй, я могла бы сделать пару набросков.
— Эверис. — вывел меня из транса, не переставая улыбаться. — Почему–то каждый раз, когда дело касается тебя, я попадаю в удивительные истории.
— Находишь?
— Да и каждый раз я получаю по морде. — ловко сломал лопатой навесной замок.
— Может это знак? — усмехнулась закономерности.
Перед нами в плотных полотняных мешках предстали щедрые плоды летней страды. Кое–где было просыпано зерно. Стояли сундуки разных форм и размеров, намекая на забитые закрома. Для простых работников урожай — главное золото.
По стенке в отдалении выстроился ряд из подвешенных хомутов, сёдел, уздечек, потников. В углу стоял тяжеленный плуг.
Справа от входа висела выцветшая телогрейка, шляпа и рабочий комбинезон, а внизу стояли резиновые сапоги великанского размера. Мужчина сноровисто сменил амплуа, справедливо рассудив, что тёплый элемент даме нужнее и галантно одел на меня когда–то красную стёганку.
— Если только к тому, чтобы было хотя бы за что.
Я вопросительно на него посмотрела. Мужчина заботливо укутал меня
