Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герино стучит, дверь отворяется, и его проводят к Сивилле, дожидающейся его вместе с своими дамами. Она показывает ему свой дворец, свои сокровища и свой сад, похожий на рай, где были спелые фрукты всех сезонов, что явилось для Герино ясным доказательством, что тут не без колдовства. Но еще серьезнее было следующее обстоятельство: каждую субботу все обитатели этого царства принимали образ животных, змей и скорпионов и оставались в таком виде до утра понедельника, пока папа не кончал свою мессу в Риме.
Сивилла рассказывает Герино, что она действительно Кумская Сивилла и будет жить до конца мира, но ничего не объясняет, откуда у нее сверхъестественное могущество. В продолжение целого года Герино ведет постоянную борьбу с Сивиллой: она старается склонить его уступить ее желаниям, он же, предупрежденный отшельниками, отказывается и вместе с тем хочет вырвать у нее секрет, где находится его отец. Наконец, в последний день года он прощается с ней, переодевается в свое платье, которое снял в первый день прихода в пещеру, и возвращается обратно к людям. Он заходит по пути к отшельникам, благодарит их и поспешно направляется в Рим, где папа отпускает ему грехи, принимая во внимание благородную цель его путешествия и его сопротивление искушению.
Этот рассказ обязан своим происхождением, очевидно, той же самой легенде, которую рассказывает Антуан де ла Саль, хотя в ней и встречаются некоторые несущественные изменения. Так, в итальянском романе Сивилла рисуется нам в виде какой-то волшебницы, которой известно настоящее и прошедшее всех людей, из чего следует заключить, что здесь мы встречаем наиболее древнюю форму легенды, так как подобный эпизод находится в Энеиде. В позднейших вариантах Сивилла из волшебницы и пророчицы мало-помалу превращается в одно из тех существ, полных сладострастия и соблазнительности, которые очаровывали пылкую фантазию смертных.
Тем не менее в Италии гора Сивиллы не пользовалась особенной популярностью. Славу ей составили немцы, считавшие ее за Венерину гору, упоминаемую в легендах о Тангейзере. Приблизительно с XV века немцы начинают интересоваться горой Сивиллы. Энеа Сильвио Пикколомини, будущий Пий II, рассказывает, что к нему обращался однажды немец, врач саксонского короля, с просьбой указать, где находится «гора Венеры», на которой будто бы можно изучить тайные магические науки, на что будущий папа ответил, что он знает только одну гору, посвященную Венере, которая находится в Сицилии и называется гора Эрикс.
В другой раз Арнольд фон Гарф, кельнский патриций, совершая путешествие из Рима в Венецию, свернул с пути, чтобы посмотреть на гору Венеры, «о которой так много слышал на своей родине». Когда он объяснил местным жителям, что желает взглянуть на чудесный грот Сивиллы, те только рассмеялись, но тем не менее на другой день проводили его на вершину горы и показали грот, в котором, однако, никаких чудес не оказалось.
В наше время гора Сивиллы посещается редко, так как чудеса ее совершенно забыты.
Одно из последних описаний путешествия на гору Сивиллы имеется у Гастона Пари, путешествие, совершенное им самим в 1897 году. Вместе со своим другом Пио Рахна он благополучно добрался до подножия горы Сивиллы, но тут путешественникам встретилось неожиданное препятствие: стояла холодная погода, и никто из жителей не решался проводить их на гору. Им отказали даже дать мулов. «Однако наш друг, привычный альпинист, сумел уговорить какого-то крестьянского парня, и в полночь мы отправились в путь. Предсказания туземцев оправдались: все время нас окутывал густой туман, и проводник не раз сбивался с дороги. Тем не менее в конце концов мы достигли грота, описанного Антуаном де ла Салем, и убедились в правильности его слов».
Так как погода, по-видимому, не предвещала ничего хорошего, то путешественники, не возобновляя своей попытки проникнуть в глубину пещеры, уехали домой. Слабым утешением для них могло служить предание, которое им удалось узнать от местных жителей. Им рассказали, что вход в подземный коридор, находящийся в первой «комнате», завалили туземцы громадным камнем, чтобы воспрепятствовать выходить оттуда феям. Иногда в прекрасный летний вечер или утро, когда восходящее солнце или луна освещают в долине легкие волны тумана, жители видели танцующих фей, и это зрелище, несмотря на всю свою красоту и очаровательность, наводило неопределенный ужас; иногда же — но это уже совсем сомнительно — фей видели вмешивавшимися в деревенский хоровод, который водят в горах по вечерам под звуки местных инструментов. Но так как феи могут уменьшаться по своему усмотрению до каких угодно размеров, то камень не мешает им спускаться в долину и теперь.
Из всех приведенных нами сказаний о горе Сивиллы можно вывести одно заключение, а именно, что обе легенды, т. е. итальянская и легенда о Тангейзере, имеют несомненное родство. В обеих мы встречаем героя, мучающегося угрызениями совести за грех, взятый им на свою душу, потому что он проник в подземный рай; в обеих он отправляется прямо в Рим и просит папу отпустить ему грех, в чем ему тот отказывает; в обеих с отчаяния он возвращается на фатальную гору, и послы папы, разосланные, чтоб объявить ему прощенье, приходят слишком поздно. Некоторые из вариантов народной немецкой песни, выше приведенной нами, совпадают с итальянской легендой даже в деталях: одна из таких песен рассказывает, что когда Тангейзер находился у «благородной дамы Венеры», то год ему показался за день, т. е. совсем как у героя ла Саля; в швейцарской песне говорится, что по воскресеньям все дамы Венеры превращались в ехиден и в змей, точно так же как обитательницы рая Сивиллы.
Альфред де Реймон, разбирая обе легенды, приходит к заключению, что германская легенда древнее итальянской. Зедергельм также думает, что легенда о Тангейзере была занесена на гору Сивиллы немецкими путешественниками, о которых упоминает ла Саль. Но с этой гипотезой трудно согласиться. Прежде всего является вопрос, зачем ездили в Италию немцы отыскивать гору о чудесах, которой до них никто не знал? Как могло им прийти в голову, что таинственная гора Венеры находится в
