Изгони меня, или Дачная готика - Рина Когтева

именно тем путем, о котором грезили ночами Крамер и Шпренгер, но были и те, кто пользовался языческой магией, которую можно было назвать скорее ворожбой, чем колдовством в средневековом смысле слова. К последним и принадлежала Дарья Николаевна Салтыкова. Но куда же применять свои возможности? Да куда угодно! Как выразится позднее Достоевский: есть люди как тигры, жаждущие лизнуть крови, кто испытал власть и полную возможность унизить самым высочайшим унижением другое существо, носящее на себе образ божий, тот уже поневоле как-то делается не властен в своих ощущениях[35]. В целом верно. Власть портит, власть развращает, а власть, которая далась так легко, создает иллюзию вседозволенности. Дарья упивалась могуществом. Она могла исполнить любой свой каприз. Если к ней приходили просить о чем-то, она неделями мучила человека, назначая все большую и большую цену, и только потом соглашалась. Иногда для того, чтобы достичь результата, нужно было убить. Всегда был другой способ, более сложный и трудоемкий, но Дарье не хотелось прилагать усилий. Она выбирала простой вариант. Она убивала. Поила кровью землю, и получала то, что ей нужно. Однажды вседозволенности пришел конец. Явился Инквизитор. А потом Дарью посадили в яму. А потом она из нее выбралась, но только на свет, а не на свободу.

Она никогда не думала, что столько лет проведет в монастыре, а тем более, что умрет там. Но вот – она умирала на жесткой деревянной кровати, а рядом была еще не старая, но так никогда и не прожившая молодость Августа Дараганова, она же инокиня Досифея. Горло Дарьи уже сжимала та самая холодная невидимая рука, которая вдруг обретает силу на пороге смерти, когда Августа спросила.

– Вы обещали сказать, кто мой суженый.

Суженый? Дарья даже не посмотрела в ее сторону. Смеешься, что ли? Да откуда тут суженый возьмется? Но Августа заслуживала честного ответа.

– Никто, – ответила Дарья.

И умерла. То есть, она думала, что умерла, даже поднялась над своим телом, но вдруг исчез и монастырь, и Досифея, зато появился мальчишка с до отвращения знакомым голосом.

– Дарья Николаевна, добро пожаловать.

Она сидела за столом в красивой парадной гостиной. Выглядело это все немного не так, как по ее мнению, полагалось, но, видимо, мода изменилась за время ее заточения. На Дарье было серое шелковое платье. Тоже немного не того кроя, как она помнила.

– Куда? – спросила она.

Напротив сидел молодой человек. Дарья сразу его узнала. Гермес Трисмегист. Все-таки он существовал на самом деле.

– Я же говорил, что вы должны отбыть свой срок. Вот и его начало, вы будете ловить демонов и ведьм, изгонять их из нашего мира. Кстати, познакомьтесь, вот и ваш, так сказать, напарник.

Дарья посмотрела на Гермеса. Рядом с ним вдруг появился человек, тот самый, кто…

– Да вы смеетесь что ли? – Дарья резко встала.

Это был тот самый Инквизитор, который лишил ее дара. Испанский козел.

– Нисколько, Дарья Николаевна, – ответил Гермес, – знакомьтесь, Томас де Торквемада, первый и единственный Великий Инквизитор Испанской Империи.

Дарья посмотрела на де Торквемаду: седой, лицо бледное, глаза горят как у фанатика, одет в рясу, на груди золотой крест. Короче, все как она помнит.

– Добрый день, Дария, – лицо Инквизитора растянулось в фальшивой улыбке.

– Не «Дария», а «Дарья», – поправила она.

– «Дария» мне больше нравится, – улыбка Инквизитора стала чуть кривой.

– А можно его переодеть во что-нибудь? – спросила Салтыкова.

– Во что вам будет угодно, – Гермес Трисмегист рассмеялся и исчез.

Салтыкова и де Торквемада остались вдвоем, они в замешательстве смотрели друг на друга.

– Ну и что делать будем, Томас… как там вашего отца звали?

– Хуан де Торквемада.

– Ну и что делать будем, Томас Иванович?

– Полагаю, Дария, мы будем сжигать ведьм и изгонять демонов.

***

– Замечательная история, – заметил де Торквемада, – но из нее не очень понятно, что стало с письмами, и какое они могут иметь значение для Немастора.

– А… это, – Дарья фыркнула. – Письма я отдала болотному черту, но Немке рассказали, что они в шкатулке, которая спрятана там, – Дарья указала в сторону церкви. – А Немастор… Не знаю.

– Вы расплатились с чертом? – спросил Томас.

– Ну, я отдала ему письма, а больше ничего и не требовалось, – Дарья поставила подбородок на сцепленные пальцы. – Насколько я знаю, эти письма пропали. В какой-то момент их начали принимать за фальшивку, а потом, видимо, просто выкинули.

– Но Императрица Екатерина думала, что письма в шкатулке в церкви?

– Так меня заверил черт. Именно из-за этого она меня и выпустила…. – Дарья подняла глаза на Томаса. – Мне уже было все равно. Я знала, что из монастыря я никогда не выйду. Она не интересовалась подробностями – я тоже. Найти шкатулку можно было только с помощью Нюшки, открыть же ее можно только в моем присутствии. Немке было все равно, где эти письма, лишь бы они не выплыли.

– То есть шкатулку никто не может открыть?

– Нет. Без меня это невозможно.

Де Торквемада откинулся на спинку стула.

– Я правильно понимаю, что изначально вы спрятали на болоте вашу переписку с неким Тютчевым, а потом при помощи черта выдали эти письма за письма Императрицы Елизаветы?

– Ну да, – ответила Дарья.

– Тогда почему вы спрятали переписку с Тютчевым?

Дарья подняла глаза на де Торквемаду.

– Вот знаете, Томас Иванович, иногда есть нечто, что не хочешь видеть никогда в жизни. Например, переписку с любовником, который тебя бросил. Я их спрятала так, чтобы не найти никогда. Даже специально убила самую смышленую из своих дворовых девок, чтобы она перепрятывала эту шкатулку время от времени.

– Да нет, я понимаю… – де Торквемада пожал плечами.

– Правда? – Дарья с сомнением посмотрела на него.

– А если мы предположим, что Немастору нужны не письма Елизаветы, а ваши письма?

Дарья посмотрела на Томаса, как на сумасшедшего.

– Зачем? – удивилась она. – Это бесполезный хлам. Да и письма Елизаветы, вообще-то, тоже уже не особенно кому нужны. Не на аукционе же этот Немастор их продавать будет.

– Все это как-то слишком сложно, – де Торквемада постучал пальцами по столу, – чересчур сложно…

Дарья пожала плечами – ну да.

– Ведьма Иваневская вызывает Немастора, чтобы он нашел для нее клад… – начал де Торквемада.

И тут Дарью осенило.

– Так он его и нашел!

– То есть? – не понял де Торквемада.

– Моя шкатулка! Это и есть клад! Эта дурная баба, видимо, ошиблась в заклинании или не очень конкретно указала условия.

Когда имеешь дело с демонами, такое случается сплошь и рядом, стоит забыть хоть какой-нибудь нюанс, как они тут же за него цепляются и