Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да уж! – рассмеялась Бетрис.
Наконец Кэсерил оказался в тишине своей комнаты и тут же вспомнил, что забыл написать провинкаре. Разрываясь между чувством долга и желанием упасть и заснуть, он, вздыхая, достал перо, бумагу и воск. Правда, его отчет оказался короче, чем то, что он планировал написать, и заканчивался словами: В Кардегоссе все хорошо!
Запечатав письмо, он нашел сонного пажа, который должен был отнести его первому же курьеру, который утром отправится из Зангры, после чего упал на постель и заснул.
8
За банкетом по случаю приезда принца и принцессы последовал завтрак, потом обед, а вечером – еще один банкет, но уже с маскарадом. В дальнейшие дни количество поглощаемой королем и придворными еды не уменьшилось, а, наоборот, увеличилось! В самом начале Кэсерил думал: как же это печально, что король так растолстел! Теперь же он начал удивляться – как король вообще сохранил способность ходить? Правда, уменьшился поток подарков, которыми осыпали принца и принцессу все являвшиеся ко двору, и Кэсерил, составивший наконец полный их список, принялся прикидывать, кому какие из них передарить. Принцессе вменялось в обязанность быть щедрой.
На четвертое утро Кэсерила разбудил странный сон: он бежит по Зангре с полными пригоршнями драгоценных камней и боится, что не сможет их вовремя доставить в нужное место, при этом какая-то говорящая крыса постоянно указывает ему неверное направление. Потерев глаза и смахнув с ресниц остатки сна, он подумал, что причиной кошмара были либо вина из подвалов Орико, либо сласти с явным избытком миндальной пасты, после чего вспомнил, какие застолья ожидают его нынче, и, наконец – тот скудный рацион, который был у него и его гарнизона во время осады крепости Готоргет. Рассмеялся и выкатился из постели.
Кэсерил потряс туникой, которую носил накануне, и, расшнуровав рукав, вытащил оттуда полбулки хлеба, которую Бетрис велела ему там спрятать, когда во время вчерашнего пикника у реки на них вдруг обрушился дождь. А интересно, такие широкие рукава на одежде придворных как раз и предназначены для того, чтобы таскать еду с банкетов? Кэсерил, усмехнувшись, стянул ночную рубашку, надел панталоны и отправился умываться.
Робкое хлопанье крыльев за окном привлекло внимание Кэсерила. Он повернул голову и увидел на внешнем каменном карнизе одну из замковых ворон, которая сидела, внимательно на него глядя. Дважды прокаркав, ворона принялась издавать какие-то бормочущие звуки. Удивленный и озадаченный, Кэсерил отер лицо полотенцем, взял найденный в рукаве хлеб и, отломив кусок, приблизился к окну. Если это одна из прирученных птиц, она может взять хлеб прямо из его рук.
Похоже, ворона увидела хлеб, потому что при приближении Кэсерила никуда не улетела. Он протянул ей кусок. Сияющая черным опереньем птицы некоторое время изучала человека, после чего быстро выхватила хлеб из его пальцев. Жесткий клюв ущипнул кожу, хотя и не поранил, а потому Кэсерил сдержался и не отдернул руку. Птица отряхнулась, расправила крылья, потянулась, опять что-то пробормотала и дважды каркнула, наполнив резким звуком маленькую комнату Кэсерила.
– Ты должна говорить не «Кар-кар», – сказал Кэсерил, – а «Кэс-Кэс».
Конечно, он просто развлекался и одновременно развлекал птицу, обучая ее шалионскому наречию: произнося свое имя, имитировал птичий акцент. Но, увы, несмотря на обильные подношения в виде новых кусков хлеба, шалионский вороне давался еще хуже, чем дартаканский – принцессе Изелль.
Стук в дверь прервал его педагогические усилия, и он спросил:
– Кто там?
Дверь открылась. Ворона захлопала крыльями и, оттолкнувшись от карниза, полетела. Кэсерил проследил, как она, вначале спикировав вниз, поднялась, воспользовавшись порывом утреннего ветра, дующего вдоль стен замка.
– Милорд ди Кэсерил, при… – голос оборвался. Кэсерил отошел от окна и, повернувшись, увидел ошеломленное лицо пажа, стоящего в проходе двери. Кэсерил с досадой вспомнил, что так и не успел надеть тунику.
– Слушаю тебя, мальчик! – сказал Кэсерил и, не торопясь, надел, предварительно встряхнув, свою тунику. – Что ты хочешь сказать?
Он совсем не собирался выслушивать комментарии мальчика по поводу своей исполосованной спины и дал это понять суровым тоном.
Паж сглотнул и начал заново:
– Милорд Кэсерил! Принцесса Изелль просит вас прибыть к ней непосредственно после завтрака.
– Спасибо! – кивнул головой Кэсерил, и паж выкатился из комнаты.
Утренний поход, сопровождать в который принцессу должен был Кэсерил, был всего лишь прогулкой в зверинец, которую давно обещал сестре король. Орико сам взялся провести эту экскурсию. Войдя в зеленый зал, Кэсерил обнаружил короля, дремлющего после завтрака. Проснувшись, Орико потер лоб, словно он болел. Сбросив с туники крошки, он подхватил стоящую у его ног сумку и повел Изелль, Бетрис и Кэсерила из замковых ворот через сад.
У конюшен они встретили Тейдеса, вокруг которого формировалась партия охотников. Мальчик просил об этом развлечении с первого дня, когда только приехал в Зангру. Просьбу принца взялся выполнить лорд Дондо, который возглавил команду, состоявшую из полудюжины придворных, группы грумов и загонщиков, трех свор собак и, наконец, ди Санды. Сидя на спине гнедого коня, Тейдес радостно приветствовал сестру и брата-короля.
– Лорд Дондо говорит, что на кабана идти еще рановато – лист не упал, – сообщил он. – Но нам может и повезти.
Грум, сидевший на коне рядом с принцем, был нагружен изрядным арсеналом всевозможного оружия, включавшим новый лук и копье на кабана. Изелль, которую на охоту не пригласили, смотрела на приготовления с некоторой завистью.
Ди Санда удовлетворенно улыбался – насколько он вообще мог быть удовлетворен в такой ситуации. Наконец лорд Дондо гикнул, и блестящая кавалькада быстрой рысью выехала со двора. Кэсерил смотрел им вслед и не мог понять, отчего ему так грустно смотреть на эту красивую череду коней и блестящих всадников, которые составляли столь живописную картину на фоне осенней природы. Наконец он понял: ни одному из спутников Тейдеса не было меньше тридцати лет, а значит, ни одному из них не хотелось стать Тейдесу просто другом; каждый преследовал какой-то интерес. Если бы у этих царедворцев были бы хоть какие-нибудь мозги, они позвали бы с собой своих сыновей и дали бы природе решать все дела обычным чередом. Нет, конечно, в этом случае тоже