Русские крестьянские ремесла и промыслы - Леонид Васильевич Беловинский

только «белье», т. е. неокрашенные ложки, а красили их в других селениях. Современники отмечали постоянное падение промысла: лучшие сорта ложек почти не дешевели, а спрос сокращался, поэтому кустари все более переходили к выработке плохого и дешевого товара. Лучшие ложки делались из привозной пальмы (самшита) и клена, и их дороговизна, а также стоимость олифы делала ложкаря окончательно зависимым от хозяина, а некрашеную и неотделанную ложку можно было сбыть только скупщику. Но основным материалом служили липа, осина, береза, отчасти ольха и рябина. Купленные у поставщиков возами, по 50 штук, трехаршинные плахи не тоньше двух вершков перепиливались на чурбаки, раскалываемые на 2–10 частей. Далее шло приготовление баклуши, заготовки для ложки, чем занимались дети семи-десяти лет, обтесывая их снаружи по 70–100 штук в день. Более сложной операцией было тесление: подобием долота с полукруглым острием, надетого на ручку, как топор, выдалбливали начерно черпало; баклушу при этом вкладывали «затылком» широкого округлого конца в углубление обрубка бревна, натертое мылом и обклеенное сукном, чтобы баклуша не скользила. Теслили 10–15‑летние подростки по 100–150 штук баклуш в день. Пальмовые баклуши предварительно варили в котле, чтоб они разопрели, сделались мягче, и теслить было легче; теслили их взрослые по 80–100 штук в день. Затем сам домохозяин обделывал ложку снаружи ножом, потом резцом начисто вырезал углубление. Домохозяйка перебирала ложки, до 1000 штук в день, и соскребала ножом шероховатости и неровности на «затылках». Девушки разрисовывали ложки, а на «хлыстовках» куриным пером наводили мумией на квасе струйки в подражание рябиновому дереву. Из кубической сажени плах выделывалось до 9000 ложек, а из пуда самшита (пальмы) – 35–40 штук. Ложки по 500 и 1000 штук укладывали в корзины, плетенные из лучины, и в таком виде отправляли на рынок. От скупщиков ложкарное «белье» поступало к «завивальщикам» для обтачивания коковок, кругления черенков и т. д. В Семеновском уезде только этим занимались 300 человек. Опытный мастер «затачивал» в день 600–800 пальмовых и кленовых ложек, 1500 штук ольховых и осиновых и около 3000 березовых. Оконченная работой «белая» ложка поступала к красильщицам, которые сперва белили ее, натирая сухими квасцами с отрубями, затем покрывали олифой с примесью сурика либо же левкасили ложки сначала толченым мелом, смешанным с пшеничной мукой, а потом «баландой» – сырым клейстером из пшеничной муки, смешанной с льняным маслом, белилами, суриком и умброй. Пальмовые и кленовые ложки обмакивали в отвар из коры крушины. Затем ложки сушились над печью, причем натирание повторялось трижды, по мере просушки, через три-четыре часа; во второй раз их левкасили, в третий и четвертый – олифили. После четвертого натирания ложки ставили на 10–12 часов в жарко натопленную печь. Весь этот сложный процесс нужен был как для придания ложке привлекательного товарного вида, так и для того, чтобы при эксплуатации она не намокала и не впитывала грязь. Скупщики в начале ХХ века платили за окраску 1000 ложек, за всю эту канитель, 3 рублей, а ранее красильщики получали не менее 15 рублей: падение спроса, ничего не поделаешь.

В принципе, в небольших масштабах ложкарный промысел существовал повсюду, иногда возникая в связи с местными обстоятельствами. Так, издавна резали ложки в Сергиевом Посаде: для паломников, с резными сюжетами из жития преподобного Сергия. Это производство имелось и в монастырских селах и слободах, особенно в Клементьеве, и в самом монастыре. А возникновение ложкарного промысла в соседнем с Сергиевом Посадом селе Хотьково в конце XIX века связано с Абрамцевским художественным кружком, с именами Е. Г. Мамонтовой и Е. Д. Поленовой, на основе своих собраний крестьянских изделий пытавшихся поднять крестьянские резные промыслы. Эти усилия увенчались в близлежащих селах Кудрино и Ахтырка, где укоренился растительный «кудринский» орнамент и рельефная «пальчатая» резьба на лакированных ложках.

Производство щепного товара

Вообще, разделение в этой книге деревообделочных работ на главы, посвященные то точению чашек, то изготовлению ложек, то долблению корыт и ковшей, весьма и весьма условно. Когда-то весь этот товар назывался щепным (щепенным, щепяным), а также горянщиной, поскольку работался более всего в Нижегородской губернии «на горах», на правом, нагорном берегу Волги. Зачастую одни и те же мастера занимались разными работами, в зависимости от спроса, наличия материала и пр. Но для удобства читателя, чтобы он не «утонул» в материале, особенно цифровом, все же представляется лучшим разделение работ, и под щепным товаром мы будем понимать изготовление разной мелочи: лопат, деревянных граблей, столь удобных при уборке сена, деревянных же вил-тройчаток, применявшихся при метании стогов сена и ометов соломы, и пр. Считалось, что в начале ХХ века в России бондарным и щепным промыслом занимались 66 258 человек, причем на первом месте стояла Вятская губерния, на втором Костромская (5845 человек), на третьем Новгородская (3531). Наиболее крупные центры ремесла находились в приволжских и прикамских местностях.

В щепном деле, пожалуй, самым распространенным было изготовление лопат. Деревянные лопаты шириной 6–14 вершков и длиной от 11/4 до 13/4 аршина вместе с ручкой тесались топором из осины, реже из липы, еще реже из клена и дуба, и отделывались скобелем. Были лопаты дворовые, или грязные, черные – 8–9‑вершковые для уборки снега («снеговые»), 7‑вершковые навозные, более узкие «земляные», печные, или хлебные (пехло), чтобы сажать в печь хлебы и вынимать их, зерновые «вейки», с лопастью желобом, для веяния хлеба. Особенно распространено было производство лопат в Тверской губернии (Вышневолоцкий уезд ежегодно поставлял для Николаевской и Рыбинско-Бологойской железных дорог до 100 тысяч штук), в Рязанской (Рязанский, Касимовский и Егорьевский уезды), Калужской (Жиздринский, Козельский, Лихвинский и Мещовский уезды), Тамбовской, Воронежской и Саратовской (северные уезды) губерниях. Вообще, изготовление деревянных лопат было повсеместным. В Поволжье лопатников насчитывалось до 2500 человек, но цифра эта была далеко не окончательной, т. к. лопаты делали и кадушечники, корытники и пр. В Казанской губернии центром производства лопат были Чистопольский, Спасский и Лаишевский уезды. Промысел был семейный, но в работах принимали участие лишь взрослые мужчины и отчасти подростки: нужно было хорошо владеть топором. Встречались и наемные рабочие, работавшие на хозяйских харчах за 2–3 рубля с сотни лопат. Съемщики леса обычно приглашали к себе издельщиков, получавших вознаграждение натурой: рабочий брал себе 450 штук лопат, а хозяин – 550 штук и щепу из 1000. Окончательная отделка оплачивалась поштучно, по 2–3 рублей за сотню.

В Поволжье щепной промысел особенно был развит в Казанской губернии, отчасти в Симбирской и Саратовской. Выделывались ткацкие берда и челноки, веретена, гребни и т. д. Во многих селениях Казанской губернии было развито производство хомутных клещей; особенно выделялась Пановская волость Лаишевского уезда, где вырабатывались легкие изящные «московские» клещи для городской упряжи. Материалом служил кленовый корень от только что срубленных деревьев. Работа шла зимой и при наличии материала. Промысел это был давний, насчитывавший в данной местности до 100 лет. Бесчисленное количество упряжных лошадей требовало такого же количества седелок для русской упряжи в оглобли.