Русские крестьянские ремесла и промыслы - Леонид Васильевич Беловинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На избах глухая резьба сочеталась с трехгранновыемчатой, которая еще чаще использовалась на вальках, рубелях, трепалах, швейках, прялках и солонках. Нож под углом в 45 градусов подрезал дерево с трех сторон, и получалась узенькая треугольная выемка; из их сочетаний составлялись розетки – символ солнца. Ногтевидная резьба выполнялась полукруглой стамеской. А проще всего была скобчатая резьба: нож входил в дерево под прямым углом, и вынималась тоненькая щепочка. Технологии все были простейшие: сложных технологий не знает крестьянское ремесло.
Такой же простой была и роспись, контурная либо свободная кистевая. При контурной росписи кончиком перышка сажей наводился рисунок, обычно растительный орнамент, затем заполнявшийся земляными яркими красками. А свободная роспись только называется кистевой: выполнялась она «тычками», намотанной на палочку куделей либо куриным перышком, что не мешало ей быть в высшей степени изящной.
Вот что скрывается за простым понятием «щепной товар». Скрывается за ним насущная потребность народа в красоте. Жизнь крестьянская была скудной и тяжелой, в бесконечной работе и неизбывной нужде. И требовала она хотя бы какой-то компенсации: в песне с ее своеобразным многоголосием, в ярком женском костюме, в вышивке и кружевах полотенец, вешавшихся по стенам избы, в резьбе и росписи на бытовых вещах. Ночами трепала баба лен, сидела за прялкой или за швейкой. Так хотя бы затейливая резьба или яркая роспись отвлекала ее от дум о тяжелой бабьей доле. Недаром не знает русская роспись и резьба трудовых сцен, а все катания, да гуляния, да чаепития – то, чего так мало было в крестьянской жизни.
Ну и, разумеется, за резное трепало или рубель, за расписную прялку или донце на рынке можно было взять с покупательницы копейкой-другой больше.
Когда-то, в 60–70‑х годах, собирал я разные предметы крестьянского быта, в т. ч. и прялки. И вот на Южном Урале, на границе Челябинской и Курганской областей, стал я расспрашивать у своего деревенского знакомого дорогу в соседнюю заозерную деревню: собираюсь-де поискать там прялок. «Да чего тебе в такую даль переться, туда и дороги прямой нет, я тебе прялку дам. Марья, где у тебя прялка-то? Под кроватью, что ли? Достань-ка!» Вытаскивает Марья прялку: к штакетине гвоздями насквозь прибита дощечка, и так же гвоздями, под углом, через брусок – донце из доски. «Не-е-т, мне нужны прялки резные, либо расписные, а это что же…» «Каки таки резные? Это же знаешь для чего? Баба куделю привязывает, как шерсть на носки прядет. Для чего резные да расписные?!»
А некоторое время спустя нашел-таки я в том районе расписные прялки-точенки, довольно красивые. Значит, и в Зауралье водились они некогда. Но вот прошли десятки лет, и исчезла у русского сельчанина (знакомец мой, Яков Александрович, работал в колхозе кузнецом, а потом – агентом-заготовителем в потребкооперации) потребность в красоте, как исчезла потребность в песне. А для чего она, красота эта? Это ж носки вязать нужна прялка-то. А песни и по телевизору передают.
Рис. 92. Лопата для веяния зерна
Рис. 93. Плица
Рис. 94. Валек
Рис. 95. Рубель
Рис. 96. Донце
Рис. 97. Швейка
Рис. 98. Коромысло
Рис. 99. Солоницы
Рис. 100. Типы резьбы
Рис. 101. Свободная кистевая роспись
Рис. 102. Контурная роспись
Рис. 103. Городецкая роспись
Плетение корзин
Плетение корзин из ивового прута, как и плетение лыковых лаптей, было едва ли не самым распространенным домашним занятием в деревне. Практически почти в каждой избе старик, сидя на конике, ковырял кочедыком лапоть или, при необходимости, плел корзину. Дело это очень нехитрое и ему обучались с детства. Тем не менее потребность в таких изделиях была столь велика, что во многих волостях, расположенных по берегам рек и озер с зарослями корзиночной ивы плетением занимались профессионально, как ремеслом.
Дело в том, что далеко не всякая ива годится для плетения. Например, ветла и ракита либо верба, бредина, принадлежащие к ивовым, для этого непригодны: они хрупки. А нередко густые заросли по сырым берегам состоят именно из ветлы либо ракиты, и, чтобы нарезать хотя бы вязанку прутьев, нужно еще поискать подходящий материал. Лучше всего подходит для работы краснотал и порода ивы, так и называющаяся – корзиночная. Однако плели не только из ивы. Например, крупные и грубые изделия изготовляли и из черемухи с ее вязкой гибкой древесиной. Особого рода небольшие, плотно сплетенные корзинки-чашки, корноватки, или корневатки, в которых формовалось тесто для выпечки хлеба, делались из корней сосны. Это дерево, предпочитающее песчаную почву и в поисках влаги и питательных веществ запускающее свои корни очень глубоко, обладает многометровыми тонкими ровными корнями, напоминающими веревки; по осыпающимся песчаным речным обрывам можно увидеть такие обнажившиеся, свисающие вниз корни. Во множестве плели огромные заплечные крошни для переноски легких грузов, например сена.
Ива шла не только на всем известные корзины разной формы и размера, до огромных кошевок на сани и тарантасы, но также на изготовление легкой дачной мебели.
Огромными запасами ивовых обладал и обладает посейчас низменный Озерный край с его заболоченными почвами. Здесь плетение корзин было распространено в Петербургской и Новгородской губерниях. В Гдовском уезде Петербургской губернии в начале ХХ века вырабатывали этим промыслом до 50 тысяч рублей в год, в среднем по 150 рублей на двор. Там же плели решета, изготовляя за вечер до двух штук стоимостью от 10 до 20 копеек. Центром плетения корзин в крае были Петергофский и отчасти Гдовский уезды, а также Устюжский и Новгородский уезды Новгородской губернии. В Петергофском уезде плели два сорта корзин: очищенные, белого прута, и неочищенные – черного прута. Главными центрами плетения были деревни Мишелево (70 дворов), Пирожки (42 двора) и Стародворье (28 дворов в 1912 году); работали корзины почти во всех дворах, в основном белые, раскупавшиеся петербургскими дачниками. А в Гдовском уезде в 500 домах делали корзины для рыбаков Псковского и Чудского озер. В среднем мастер зарабатывал до 100 рублей в год. В Устюжском уезде в начале ХХ века считалось до 280 корзинщиков, вырабатывавших в год чистого дохода около 2,5 тысяч рублей. В Новгородском уезде их было немного больше – около 100 дворов с выработкой 7000 рублей и годовым выпуском 28 тысяч корзин. Довольно широко развит был плетеночный промысел в Поволжье. Он был распространен преимущественно в Казанской губернии с ее 1800 кустарями, а также в Саратовской, где было 1200 кустарей-корзинщиков.
Резкое преобладание гужевого транспорта даже в начале ХХ века требовало огромного количества плетеных кошевок для крестьянских саней-дровней, неудобных при перевозке мелких грузов и людей, а также для колесных экипажей – тарантасов. Большое количество плетенок для экипажей готовили в славной своим экипажным промыслом Казанской губернии, в Чебоксарском и Царевококшайском уездах. В Вятской губернии в Вятском, Малмыжском, Котельническом и Нолинском уездах в ряде волостей также изготовляли кошевки. В деревнях Грухинская и Соломинская Кстинской волости
