P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

— Долго я спала? — снимаю очки и подношу их к свету. Они выглядят чище, чем утром. Что, Дом их протёр?

— Час. Я уже забыл, как ты можешь спать где угодно, — он говорит это, не отрываясь от ноутбука, где, кажется, разбирает почту. — Наш самолёт уже здесь. Скоро начнётся посадка.

Он бросает на меня взгляд, и уголки его губ чуть приподнимаются.

— Что?

— Ничего.

— Врёшь. Ты что, нарисовал что-то на моём лбу, пока я спала? — я провожу рукой по коже, проверяя пальцы на следы чернил.

Дом фыркает.

— Это в духе Адама. Помнишь, сколько времени Джош проходил с надписью «жопа» на лице, прежде чем заметил?

Я смеюсь, вспоминая.

— У меня есть подозрение, что он понял это гораздо раньше, но решил не стирать.

Дом усмехается чуть шире.

— Похоже на него. Но у тебя на лице нет оскорблений. Только след от моего плеча.

— От твоего плеча?..

Только сейчас я осознаю, что, засыпая, склонила голову вбок, а не откинула назад. Пока я спала, моя бессознательная версия решила превратить Доминика Перри в свою персональную подушку. Я скользну взглядом по его хлопковой футболке, с облегчением замечая отсутствие следов слюны.

Я не успеваю решить, хочу ли извиниться или лучше съязвить, как по громкой связи раздаётся объявление.

— Посадка начнётся через пять минут. В первую очередь приглашаются пассажиры группы A.

— Это мы, — Дом закрывает ноутбук. — Пойду воспользуюсь туалетом нормального размера перед полётом.

Одна только мысль о том, как Дом пытается втиснуть свои широкие плечи в крохотную туалетную кабинку самолёта, заставляет меня фыркнуть.

— Можно я проверю почту? — киваю в сторону его ноутбука. — Не хочется доставать свой.

— Ленивая, — пробормотал он, уголок его губ снова дёрнулся в намёке на улыбку, пока он устраивал компьютер у меня на коленях.

Дом встаёт с потягиванием и глухим стоном, и я очень стараюсь — но всё же недостаточно — не смотреть на тонкую полоску кожи, мелькнувшую между подолом его футболки и поясом спортивных штанов. Он опускает руки, исчезает этот мучительный клочок обнажённого живота, и мужчина направляется в сторону туалета. До меня доходит возмутительно поздно, что я пялюсь ему в зад.

— Чёртовы идеально сидящие штаны, — бурчу я, постукивая по тачпаду, чтобы разбудить экран ноутбука.

Обои на рабочем столе — семейное фото Перри. Семья Перри плюс Джош и Розалин. Адам и Картер стоят в центре всей компании в выпускных мантиях и с широченными улыбками.

Я пропустила это.

Эмилия прислала мне приглашение, и я отправила выпускникам подарочные сертификаты. Но я могла бы там быть. Каким бы неловким ни было присутствие рядом с Домом и Розалин, все остальные были бы только рады меня видеть.

Этот день мог бы стать ещё одним воспоминанием с Джошем.

Горло сжимается, и я поспешно открываю браузер. Только вот взгляд снова замирает на одном из файлов на рабочем столе. Будто компьютер точно знал, о ком я думаю. Название кричит мне в лицо.

ДЖОШ

Зачем Дому файл с именем моего брата?

Может, это фотографии их двоих? Воспоминания, которые я упустила.

Мазохист внутри меня заставляет дважды щёлкнуть по папке.

Но на экране не появляются маленькие превью улыбающегося лица Джоша. Вместо этого я нахожу коллекцию PDF-файлов с названиями, похожими на заголовки научных статей. Пролистываю дальше и понимаю, что это и правда исследовательские работы. Их больше сотни.

И во всех названиях упоминается определённый вид рака лёгких.

Тот самый, который забрал Джоша. Который забрал его у меня. У нас.

Казалось жестокой космической шуткой, что именно лёгкие подвели Джоша. Ведь долгие годы не могла нормально дышать именно я.

Пальцы медленно листают длинный список, пока я не натыкаюсь на файл с названием «Варианты лечения». Кликаю, открываю. Простой документ с чёткими заголовками.

Так же, как я слышу голос брата в своей голове, когда читаю его письма, я почти слышу, как Дом зачитывает мне эти строки. Каждое слово набрано его рукой.

Текущее лечение Джоша

Перспективные методы лечения

Экспериментальные методы лечения

Эксперты в этой области…

— Срочные рабочие вопросы?

Я вздрагиваю от неожиданности и вскидываю голову. Дом возвышается надо мной. С его угла зрения экран не виден, и я поспешно закрываю документ, затем всю папку.

Будет ли он злиться за то, что я рылась в его файлах?

— Нет, — отвечаю, протягивая ему ноутбук, а сама делаю вид, что занята: достаю билет, переключаю телефон в режим полёта.

Но в голове всё ещё хаос.

Я следую за Домом на борт, не сводя глаз с его широкой спины. Представляю, как он собирал всю эту информацию. Как читал сложные медицинские статьи, разбирался в терминах, чтобы понять, что происходит с Джошем.

Он пытался найти способ исправить это.

— Окно или проход? — спрашивает он, когда мы наконец добираемся до наших просторных мест в первом классе — ну, просторных по сравнению с экономом. Дом забирает мою ручную кладь, нажимает кнопку на ручке и легко закидывает чемодан в верхний отсек.

— Эм… окно, наверное, — машинально отвечаю я, всё ещё больше думая о том файле, чем о его вопросе. Но какой-то уголок сознания подмечает, что так он сможет вытянуть ноги в проход, если понадобится больше места. Я пробираюсь к своему месту, плюхаюсь в кресло и заправляю сползающие очки обратно на переносицу.

— Ты боишься летать? — Дом садится рядом и внимательно меня изучает.

— Нет. А что?

Его глаза слегка щурятся, но после паузы он качает головой.

— Просто так.

Но не просто так.

Если бы я сказала «да», что взлёт внушает мне ужас, он бы что-то придумал. Отвлёк бы меня, предложил выпить или даже усыпил бы таблетками. Потребовал бы поговорить с пилотом, чтобы лично сообщить ему, что этот полёт должен быть самым плавным в нашей жизни. А если бы ничего не помогло, он бы просто вывел меня из самолёта, арендовал машину и сам отвёз бы меня в Сиэтл.

Потому что это делает Дом. Он берёт ситуацию в свои руки. Он исправляет.

Вот что означала та папка. Дом пытался удержать ситуацию под контролем. Как будто стоило ему узнать достаточно, и тогда он бы нашёл решение.

Каково это было — смотреть, как умирает твой лучший друг, и не иметь возможности ничего сделать?

Человеку, который всегда держит всё под контролем, остаться ни с чем.

Правда обрушивается на меня, более осязаемая, чем я позволяла ей быть до этого момента.

Дом потерял лучшего друга. Больше, чем друга. Скорее, он потерял брата.

Каждый раз,