Вторжение - Иван Валерьевич Оченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разрозненные залпы нашей пехоты и нескольких шестифунтовых пушек не смогли остановить натиска французов и несмотря на более чем внушительные потери им все-таки удалось достичь бруствера и ворваться внутрь укреплений. Несколько минут там шла ожесточенная рукопашная схватка, беспорядочно гремели выстрелы, но под давлением огромной массы наступающих, русские дрогнули и начали отступать. Успех еще больше воодушевил неприятеля, и они продолжили наседать, не давая брестцам опомниться и восстановить строй.
Положение можно было спасти, если бы к истекавшим кровью солдатам запасных батальонов пришла помощь. Однако занимавший вторую линию обороны Тарутинский егерский полк не сделал и шага. Между тем, воодушевленные своей удачей французы поспешили развить ее. Ревновавший к успеху соседей принц Наполеон приказал своей дивизии снова атаковать позиции Белостокского полка, а Канробер со своей стороны послал в бой находившуюся до сих пор в резерве 2-ю бригаду генерала Винуа.
Над левым флангом нависла зловещая тень катастрофы. Единственный доступный мне резерв из двух батальонов морской пехоты и половины Московского полка было недостаточно для купирования прорыва, а на то, чтобы подтянуть Минский полк требовалось время. Но как это иной раз случается, нераспорядительность и трусость одного командира была компенсирована мужеством и инициативой другого.
Повредивший ногу во время своей схватки с французами генерал Тимофеев внимательно наблюдал за всеми перипетиями развернувшегося немного правее от него сражения и вовремя осознал грозившую всему нашему флангу опасность. Решив, что для защиты единственной ведущей здесь на вершину горной дороги будет достаточно и полубатальона минцев с двумя орудиями, он приказал оставить вместе с ней всех раненных, сам с остальными силами решительно двинулся на помощь своим.
Оставаясь невидимыми со стороны противника, оказавшийся под его командой сводный полк прошел оврагом к краю наших укреплений и неожиданно для уже празднующих победу французов ударил в штыки.
Сегодня ваш покорный слуга в очередной раз не усидел на командном пункте и понесся лично разбираться что за бардак творится в подчиненных ему частях. Следом за мной потянулись и генералы, здраво рассудившие, что противник может и не убьет, а вот если что-то случится с великим князем, точно головы полетят. Так что кавалькады влетевшая на позиции «тарутинцев» оказалась более чем внушительной.
Получивший свое имя в честь славного для нашей армии Тарутинского сражения полк только назывался егерским, будучи на самом деле обычной пехотной частью с соответствующим вооружением и подготовкой, представлял собой жалкое зрелище. Нет, нельзя сказать, чтобы солдаты или офицеры были дурно обмундированы или имели изможденный вид. Но в глазах многих из них поселился страх, а дисциплина явно хромала.
— Где командир полка? — громко спросил я у стоявшего с растерянным видом солдата.
– Не могу знать! — бессмысленно таращась на меня глазами, отвечал тот.
— А кто-нибудь из господ офицеров? — добавил не отстававший все это время от меня Гогинов.
— Не могу знать! — как заведенный повторял служивый.
— Отвечай, падла, когда тебя по-людски спрашивают! — вызверился на егеря спешившийся ради такого дела Воробьев и легонько ткнул кулаком в зубы.
На лице бедолаги появилось нечто вроде понимания и он, зачем-то стащив с головы фуражную шапку, зачастил.
— Уехали их превосходительство, как есть уехали!
— Куда?
— Не могу знать, ваше высокопревосходительство!
— Забыл, как великих князей величают? — хотел было добавить испуганному солдату Воробьев, но после моего окрика не посмел.
— Он говорит правду, ваше императорское высочество, — мрачно ответил подошедший к нам пожилой офицер. — Полковой командир сбежал…
— Струсил, мерзавец! — выругался Гогинов.
— Так точно!
— Назовитесь.
— Командир первого батальона подполковник Гордеев.
— Принимай командование! — решил я.
— А как же их превосходительство?
— Под арест!
— Слушаюсь, — заметно повеселел новоиспеченный полковой командир, отчего стало ясно, что прежний особым расположением подчиненных не пользуется.
— А теперь слушай мой приказ! У тебя четверть часа, чтобы привести полк в порядок и поддержать первую линию. Я лично поведу…
— Ваше высочество, — почтительно, но твердо перебил меня Гогинов. — Позвольте мне исправить оплошность своего подчиненного. А ваше дело — командовать!
— Будь, по-твоему, Павел Александрович. Но учти, что теперь спрос…
Последние мои слова заглушил треск барабанов. Воспрянувший духом Гордеев принялся ревностно выполнять поручение привести полк в порядок и начал с построения. Все-таки николаевская муштра, как бы ее ни хаяли в последующие годы и не называли бессмысленной, не такое уж пустое дело. Начав выполнять привычные команды, солдаты и офицеры понемногу пришли в себя и уже через пятнадцать минут Гогинов повел на врага не испуганное стадо, а спаянный железной дисциплиной и ощетинившийся штыками полк, слаженный удар которого обрушился на врага.
Тем временем к нам подошел Московский полк. Надо отметить, что, как и у многих иных частей входивших в Крымскую армию, лучшие батальоны «московцев» сейчас находились на Кавказской линии. У нас же были сформированные незадолго до начала войны из так называемых «бессрочно-отпускных» 5-й и 6-й резервные и 7-й и 8-й запасные батальоны этого полка. К тому же два из них в данный момент приданы Тимофееву.
— Здравия желаю вашему императорскому высочеству! — браво поприветствовал меня командовавший полком генерал-майор Куртьянов и эффектно отсалютовал шпагой.
— К бою готовы? — спросил я, внимательно осматривая плотные ряды солдат.
— Так точно!
— Сколько солдат вооружено штуцерами?
— Как положено-с. По шесть застрельщиков в роте.
— Этого мало. Возьми роту морских пехотинцев и отправляйся на правый люнет и поддержите Белостокский полк. Там сейчас трудно…
Говоря об отчаянном положении «белостокцев», я нисколько не преувеличивал. Желая ни в чем не уступать удачливым соседям, принц Наполеон упорно гнал свои войска вперед. В какой-то момент им почти удалось прорваться, но тут к нашим подоспела помощь.
Оказавшись внутри люнета, «московцы» и моряки быстро заняли места у бруствера и открыли по противнику частый огонь. Целиться в густых клубах порохового дыма было не просто, но по такой большой групповой цели этого и не требовалось, и вскоре французы попятились.
— Не нравится! — восторженно завопил Куртьянов и приказал бить в барабаны, намереваясь повести своих солдат в штыковую.
Впрочем, чего-то такого я и ожидал, поэтому почти сразу послал к генералу своего ординарца.
— Его императорское высочество запрещает
