Нифриловая башня - Дмитрий Яковлевич Парсиев

Сразу с нескольких сторон выходили люди с нацеленными на них луками. Нет, леший заверни, это были не люди, лесные эльфы. Самые спесивые и недоговороспособные существа из всех Ясеню известных. Они связали руки за спиной и ему самому и парню-медведю. Забрали оружие, тщательно обыскали «нифрилоискателем», и подталкивая в спину повели. Ясень расценил обстоятельства как крайне скверные. Радовало только, что убивать прямо сейчас его не собирались, и что парень-медведь с эльфами заодно не был.

Вели их недолго, вскоре они вошли в небольшой, обнесенный крепким забором охорон, с несколькими деревянными довольно грубо тесанными строениями. Скорее всего эльфы использовали его как временное пристанище для ночевок. Ни детей, ни женщин здесь видно не было. Их затолкнули в небольшой крытый сруб, явно предназначенный для содержания пленников. Запирался он только снаружи, и сработан был не для того, чтобы не впустить, а чтобы не выпустить. Громыхнул опускаемый засов, снаружи за дверью встал один из эльфов. Ловушка захлопнулась.

– Лесные эльфы, – заговорил парень-медведь, как только их оставили одних, – Любят кичиться своей воспитанностью и предупредительностью, что не помешало им грубо прервать наше общение. Меня зовут Михаил, но для всех – Миха. Извини, не могу протянуть руку для пожатия.

Он тут же повернулся к Ясеню спиной и пошевелил связанными руками, показывая, что рукопожатие и впрямь невозможно.

– Ясень.

– Ясень – это имя, или это значит, что тебе ясно? – уточнил Миха.

– Ясень – это имя, – пояснил Ясень.

– А-а, понятно, – сказал Миха, но посмотрел при этом на Ясеня так, будто в этом имени осталась для него какая-то загадка. Он подошел к запертой двери, нашел подходящую щель, припал к ней глазом и стал смотреть наружу.

– Так вот, кто навел на нас эльфов, – сказал он через некоторое время, затем отошел на шаг от двери и приглашающе мотнул Ясеню головой.

Ясень тоже подошел к двери и стал смотреть сквозь щель. Сперва он ничего такого не увидел, а доносившиеся снаружи звуки не давали ни малейшей подсказки. Он уже хотел переспросить Миху, что тот имел ввиду, но тут охраняющий вход эльф немного сдвинулся, открыв новый обзор, и он увидел садящихся на коней трех Лисов. И, разумеется, тут же узнал их. Старый Блас, единственный оставленный Ясенем вживых после схватки в лесу, их ему описал и на подробности не поскупился. К этой лисьей тройке, подставившей своих же товарищей под клинок Ясеня, он проникся самыми недобрыми чувствами, а расставаясь с Ясенем, пожелал «поскорее прирезать этих предателей лисьего народа».

Один из Лисов, пожилой, по всей видимости, Дроло, перед тем как подняться в седло, о чем-то коротко переговорил с эльфийским большаком, достал из-за пазухи кошель, запустил в него руку и что-то передал эльфу. По довольному виду получателя можно было догадаться, что отсыпал он ему не орешков.

Двое других Лисов, молодых, судя по всему, были его сыновьями, Фидолом и Мегулом, на что указывала и схожесть черт. При этом в глаза бросалось явное различие в их характерах. Один неподвижностью холодного взгляда напоминал змею, другой, напротив, имел необычайно подвижное лицо, на котором выражение бесшабашной радости мгновенно менялось недобрым оскалом.

Лисы выехали за ворота и Ясень отнял взгляд от щели. Вместе с Михой они тихонько отошли к дальней от двери стене.

– Что думаешь? – спросил он своего нового знакомого.

– А чего тут думать, – ответил Миха с усмешкой, – Сначала нас допросят. Допросят, должен сказать, очень обстоятельно, – Миха поморщился, будто эльфий допрос ему уже приходилось испытывать на своей шкуре, – Потом одно из двух. Либо прирежут, либо попросят выкуп. Но поскольку отправиться за выкупом никто из них не рискнет, в конечном итоге все равно прирежут.

Ясеня поразила такая осведомленность, но расспрашивать сейчас Миху он посчитал не подходящим ко времени.

– М-да. Значит, пора это представление заканчивать, – сказал он.

– Согласен, но лишь частично, – отозвался Миха и, в ответ на удивленный взгляд Ясеня, подмигнул бойким глазом с густоянтарным почти до черноты зрачком и пояснил, – Заканчивать, конечно, надо, но представление… представление еще даже не начиналось.

Молодой эльф, поставленный стеречь пойманных, томился от скуки и досады. «Ну почему опять поставили именно его? Теперь он должен торчать тут один под открытым небом, тогда как все другие занимаются чем хотят». Еще большего томления ему добавляли запахи от кухонного котла. Подходило время обеда. Молодой эльф мог совершенно точно рассказать, как все будет происходить. Сначала есть сядут старшие и повыберут лучшие куски. Потом пустят молодых, и они подчистят то, что останется. А когда его сменят, ему в лучшем случае останутся полуобглоданные мослы.

Эльф протяжно вздохнул. Ему было тоскливо. Поэтому, когда он услышал чутким эльфийским ухом, что в темнице между пленниками завязался жаркий спор, он тут же обратился в слух, стараясь разобрать, что они там говорят сдавленным приглушенным шепотом. Пленные явно старались говорить как можно тише, и поначалу разобрать что-либо было невозможно. Однако, страсти их спора постепенно накалялись, и молодой эльф начал разбирать сначала отдельные слова, а затем и большую часть их разговора.

– Да ничего я тебе не должен, – говорил один свистящим шепотом, – Да где закопал, там и закопал. Твоя какая печаль?

Затем забубнил второй, видимо увещевая товарища по несчастью, но что именно он говорил разобрать эльф не смог. Зато более-менее отчетливо услышал ответ первого.

– Сколько закопано, столько и закопано. А про выкуп пока и разговора не было. Может и так отпустят.

После такого ответа бубнеж второго зазвучал угрожающе. Затем послышалась возня и слабые попытки первого уладить все миром. После этого эльф явственно услышал мягкий звук падения, а за тем чьи-то стоны, переходящие в хрип. Эльф понял лишь одно, один из них закопал какой-то клад, а второй пытается выпытать у него, где именно. Слушая доносящиеся сипы и всхлипы у него пронеслась мысль: «да он же его душит!» Как можно кого-либо душить со связанными за спиной руками, он в этот миг не подумал и заметался, не зная, что делать, но тут на счастье рядом показались два молодых товарища.

– Эй, сюда, скорее, там один пленник другого душит!

– Тебе-то что, – ответил один из них, перекатывая в зубах пожелтевшую соломинку, – Пусть хоть оба передушат друг друга.

– А старшие уже сели