Нифриловая башня - Дмитрий Яковлевич Парсиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, наконец, в-третьих, Верес ни с того ни с сего заявил о сворачивании предприятия по скупке ветряных мельниц и пчелиных пасек в средиземье. В свое время князю составило немалого труда убедить советника в целесообразности этого предприятия, тем более, что средства на него брались из резервного фонда черного дня. И вот теперь, когда цены на мельницы и пасеки уверенно и непреклонно поползли вверх, и Иван Егорович в очередной раз убедившись в невероятном чутье князя на прибыльные дела, начал готовить долговременную спекулятивную игру по перепродаже активов неожиданно возросшего спроса, как получил указание все распродать не позднее, чем через три месяца.
– Сделаю как ты скажешь, князь, – сказал советник со вздохом, – Вот только вопрос, как мы переправим вырученные деньги обратно в Урсу? Или…
– Или, Егорыч, или!
– Слушаю внимательно.
– Деньги останутся в средиземье. Я хочу, чтобы ты незамедлительно ускорил расширение нашей речной сети. Начинай скупку пристаней и мелких портов. Да, и Зайцев подключай, полагаю они кровно в этом заинтересованы. Думаю, им не нужно объяснять, что для них сулит обретение доступа к новым рынкам сбыта.
Иван Егорович замолчал, пытаясь осмыслить внезапно изменившееся положение дел. Верес его понимал и не торопил. Советник, много лет проработавший с князем рука об руку, вполне отдавал себе отчет в том, что Верес о чем-то ему не договаривает. Самого Ивана Егоровича это не смущало, он и так носил в себе немало государственных тайн, а кроме того знал, что в свое время получит от князя исчерпывающие сведения.
Его беспокоило иное. Князь явно задумал что-то очень большое, возможно даже коренной поворот в развитии страны. И хотя Иван Егорович крепко усвоил правило, если не понимаешь, что задумал князь, просто точно следуй его указаниям, все же он ощущал огромный неуют оттого, что ему опять придется действовать без малейшего понимания, к чему эти действия ведут. Знал Иван Егорович и то, что выспрашивать князя бесполезно. Если уж он считает важным о чем-либо умолчать, то и не расскажет.
– Только один вопрос, князь, – сказал он после мучительного колебания.
– Спрашивай, советник.
– Ваше внезапное решение о расширении речного пути как-то связано с новым способом передачи посыла через воду?
– Егорыч, – сказал Верес мягко, – Поверь, у меня нет ни малейшего желания от тебя что-то скрывать. Я лишь вынужден держать данное мною слово о неразглашении.
– Но, князь…
– Обожди, – перебил Верес советника, – На твой вопрос я тем не менее отвечу. Однако, повторюсь, прямого ответа я тебе не дам, так что додумывать тебе придется самому.
Иван Егорович подобрался, приготовившись внимать.
– Во-первых, – начал князь, – Решение по развитию речной сети не такое уж и внезапное. Ранее ты сам неоднократно предлагал это.
– Все верно, князь, – подтвердил советник, – По моим расчетам водный путь выгоднее сухопутного, и при должном уровне его развития, сможет приносить хорошую отдачу.
– Да я этого и не отрицал, – согласился Верес, – И придерживал проект только потому, что вынужден был направлять средства на запуск другого, более важного.
– О, князь, – советника озарила догадка, – Так скупка мельниц и пасек…
– Именно, Егорыч. Ты думал, почему именно мельницы и пасеки?
– Я полагал, что у вас есть какие-то свои источники о скором повышении спроса.
– Ты попал пальцем в небо, Егорыч. На самом деле, ветряные мельницы и пчелиные пасеки важны для меня только тем, что они всегда располагаются на холмах!
– Ни слова больше, князь, – Для советника все встало на свои места. И как он только раньше не сообразил, хотя знал, что на холмах дальность передачи образов увеличивается. Обретя понимание, Иван Егорович испытал огромное облегчение, – Я понял!
– Вот и отлично. Ступай советник, у тебя много срочных дел.
Проводив взглядом удаляющуюся согбенную спину своего писаря, Верес отметил, что советник его сильно постарел. Время его ухода на перерождение приближалось. Иван Егорович, конечно, тоже понимал это, и потому ценил каждое мгновение, проведенное рядом с князем, а ощущение близкого ухода лишь придавало его чувствам особую остроту. Вероятно поэтому Верес так и не стал рассказывать Ивану Егоровичу, что тот служит у князя далеко не первую свою жизнь.
Над замком повисла ночь, но ложиться спать никто не собирался. Выпавший было снежок уже давно был втоптан в черную землю двора, и чтобы хоть как-то разогнать сгустившуюся тьму, Иван Егорович приказал зажечь и расставить вдоль дорожек факелы. Все пребывали в приподнятом настроении, даже те, кто только появлялся в замке, тут же заражались этим радостным возбуждением и сразу включались в общую суету.
Во всех зданиях замка в окнах горел свет. Особенно полно было освещено левое крыло НИИ, там обосновался Верес, принимая нескончаемую череду посетителей в зале заседаний. Иван Егорович понимал, что спать ночью ему не придется, но и следующая ночь тоже оказалась для него бессонной. И лишь когда по прошествии второй ночи забрезжил рассвет, он смог выдохнуть и спокойно присесть. Все люди разведены по местам, указания розданы, дела уверенно потекли по новым руслам.
Княжеский писарь шатался от усталости, но перед тем, как пойти залечь спать, решил все же сначала найти князя и отчитаться. Он зашел в совещательный зал левого крыла НИИ, но Вереса там уже не оказалось. Помещение вновь вернулось в распоряжение наукарей, здесь заседали исследователи, что-то обсуждая с могами правого крыла. Несколько голов повернулись в сторону советника, но Иван Егорович только махнул им рукой и вышел.
Князя он нашел в большом приемном зале заседаний правительства. Правда сейчас никаких правителей там не заседало. Атман всей Урсы сидел в белой рубахе во главе длинного во весь зал стола, возглавляя пир, устроенный в честь прибытия бойцов старой дружины. Пятьсот человек собрать советнику конечно же не удалось. Кто-то оказался лишком далеко от столицы, кто-то совсем уж вышел из возраста, а кому-то еще предстоит присоединиться к князю уже в походе. Но под двести матерых здесь присутствовало. Среди них были и такие, кто имел послужную дорожку, как говорят, от ногтя до ногтя, и почти всех их Иван Егорович хорошо знал. Были здесь так же и люди родовитые, из подкняжичей, помнящие свои жизни и службу князю в прошлых воплощениях.
Ивана Егоровича узнали, повставали с
