Игры для взрослых мальчиков - ВИН Александр

И снова голос капитана Глеба звучал над поляной жестко, командно, но, все равно, с доброй насмешкой.

Как-то знакомо тронул его за плечо. Тиади. Парень тоже был улыбчив и уверен.

— Слушай, Глеб, мы же тут совсем без транспорта остались? Правильно я тебя понял? Давай, я схожу в поселок за своей машиной, а?! Пригодится она, если за нами никто сегодня не приедет. Не идти же нам в крепость пешком! Ты же говорил, что эта история затянется… Да не беспокойся, я ненадолго, на час, пока вы тут готовите моего гуся!

Кроме всего прочего бельгиец в этот момент был и убедителен.

Пришлось ответить щедро и улыбчиво.

— Конечно, ты это отлично придумал, приятель! Оплата расходов за транспорт будет, как мы с тобой и говорили, я все помню, не сомневайся!

Тиади начал было в удивлении открывать рот, но Глеб совсем по-свойски хлопнул его по плечу.

— Только не опаздывай! Гусь один, а нас, голодных парней, здесь много! Можешь не успеть, не попробовать!

Бельгиец засуетился, кусая пухлые губы.

— Я быстро, быстро… не сомневайся, я ненадолго…

Даже не заглянув в свою палатку, Тиади быстрым шагом и низко наклоняя голову, скрылся за поворотом раскисшей от дождя лесной дороги…

Глеб Никитин достал из внутреннего кармана куртки телефон.

— Вы где? Все нормально, приезжайте. Нет, УАЗики мне уже здесь не нужны, только «техничка»… Жду. Вали все на меня, мол, неправильный приказ был… да, все, как и договаривались… Да, еще! Связи все это время не было, только сейчас восстановили, понял? К бане подъедем попозже, да, обстоятельства…

Глина действительно была хорошая. И Ян подошел с листьями вовремя.

Глеб колдовал у костра с удовольствием.

Очищенного и чисто выпотрошенного гусака он тщательно, переворачивая на брезенте, обертывал широкими листьями хмеля и тут же, не давая зелени упасть с обширных боков, залеплял шершавую зелень пластинами глины. И с другого бока так же, и со спины, потом прижал длинную гусиную шею к распоротому брюху, тоже шлепнул на нее щедро глины поверх разлапистого листа. По очереди подогнул к не совсем замурованному телу уже аппетитные окорочка и последним решительным движением превратил покойника в большой глиняный шар.

— Николас, подсоби.

В четыре руки они с голландцем опустили тяжеленное грязно-мокрое произведение в заранее приготовленную ямку с углями. Капитан Глеб сам засыпал ее и разровнял над горячей могилой землю.

— Теперь в обратном порядке — перекидывайте весь костер на это место. Следи за огнем. И за Колькой — чтобы не сожрал раньше времени вашу птицу.

Отряхнув с рук подсохшую глину, Глеб подмигнул профессору.

— Солить будем потом. Бориска знает, где соль лежит, в нашей палатке.

Глуша аппетит работой, большой голландский человек начал ожесточенно рубить топором наваленные у костра разнокалиберные коряги.

Бадди, немцы, оба шведа, даже заспанный Макгуайер, выползший на свет из палатки, дружно подбрасывали приготовленные дрова в костер.

Все было хорошо и правильно…

Тучи, как он и предполагал, плавно уходили в нужную сторону от солнечного еще горизонта, и на поляне оттого стало заметно светлее. Все шло по графику, они должны были сегодня успеть все, что было намечено. А он, Глеб Никитин, обязан был успеть то, что загадал на этот день лично для себя…

Мужской визг в два голоса — редкое явление.

Ирландский ботаник Стивен орал тонко, но от испуга, а лесоруб Колька — от боли и непонятной обиды.

В кирзовом носке правого Колькиного ботинка торчал, чуть отклонившись от вертикали и нервно подрагивая, топор. Тот самый, которым голодный богатырь так страстно приближал момент долгожданного ужина.

Стивен Дьюар заткнулся первым.

Воздуха в нем было значительно меньше.

Голландец истерически гудел еще несколько секунд, потом, плавно закатив глазки, Николас пошатнулся, повел в стороны слабыми руками, сделал «ах!» и брякнулся в глубоком обмороке навзничь на спину. Жестокий топор, естественно, при этом выпал из его организма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Декорации были те же, но ролями актеры поменялись. Всего полчаса назад, когда весь коллектив на поляне веселился, капитан Глеб был грустен и задумчив, а вот в эти славные минуты он был единственным, кто в порыве искреннего хохота валялся по мокрой траве. Остолбенело молчали вокруг него и рядом с изувеченным Николасом остальные путешественники.

На душе было легко и прозрачно. Он ведь знал, что и как из важных дел он будет делать сегодня, а это… цирк, шапито!

Глеб Никитин отсмеялся, всхлипывая, протер глаза. Упруго вскочил на ноги.

— Без паники. У него на ремне фляжка — там должно еще остаться немного волшебного лекарства. Дай, я волью ему в глотку пару глотков этого бальзама…

Не открывая глаз, Николас поперхнулся и в кашле выдул из себя целое облако блестящих капелек, почему-то страшно воняющих коньяком. Затем все-таки посмотрел на жестокий мир и, отводя взор от своей практически отрубленной ноги, жалко попросил:

— Не ругай меня, Глеб…

— Не буду. Эй, гутен морген, Карл Иванович! Присаживайся, хватит валяться, промокнешь, соплями ведь завтра весь изойдешь.

Сноровисто Глеб подсунул под зад голландцу мятый брезент, на котором только что упаковывал в глину гуся. Поручив О'Салливану придерживать раненого за плечи, стянул с его ноги пробитый грубый башмак.

— Царапина в полдюйма.

С официальными разъяснениями выступил младший командир.

— Ботинки-то военные, не гнутся, вот и не отрубил он себе ничего до конца-то.

Бойцы одобрительно и облегченно зароптали.

Впервые за все время их общения Николас не верил Глебу. Он знал, что добрый начальник его утешает и хочет сэкономить на причитающихся в таких случаях костылях.

— Встать на одну ногу сможешь? Вставай, не притворяйся! Макгуайер, научи его, как нужно обрабатывать раны в походных условиях. Да не так, что ты!

Возмущенным жестом Глеб остановил принявшегося было расстегивать собственные штаны Макгуайера.

— Покажи ему! Просто покажи как, а дальше, я думаю, наш железный дровосек сам справится. Главный-то механизм он сам себе не рубанул… Держи его, О'Салливан, на всякий случай, я пошел, поищу подорожник.

Со стороны раненый богатырь и группа его поддержки выглядели гораздо забавней.

Глебу потребовалось всего несколько минут, чтобы на лесной тропе нарвать пригоршню молодой зелени.

Одним листом он протер кровь с крохотной голландской раны, потом приложил к ней еще несколько подорожников.

— Погоди, не трепыхайся.

Придерживая Николаса, Глеб развязал свой высокий ботинок и, стянув с собственной ноги носок, ловко натянул его на раненую лапу бледного голландца.

— Чтобы все было в комплекте… А теперь вы, добрые и уважаемые члены немецкой диаспоры, отнесите богатыря в лазарет. Да, да, все шестеро. Чтобы не надорваться. Впрочем, стой! Я должен это сфотографировать. Пригодится для самоучителя юного лесоруба.

До сих пор не расставшийся с железной зеленой каской на голове Стивен Дьюар прыснул.

— Молчи, неучтивый!

Разбить звонкую глиняную сокровищницу доверили Тиади.

Порывались, конечно, раньше времени выкопать гуся из огненного плена и другие отчаянные люди, но капитан Глеб велел всем ждать.

Бельгиец влетел на палаточную поляну стремительно, выскочил из кабины ловко, даже не хлопая в спешке дверцей своего микроавтобуса, и бросился на доклад к командиру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я успел! Все вовремя, а ты так волновался!

— Ну-у! Горжусь, горжусь тобой! Действительно, как и договаривались…

«Хорошая машина у Тиади. И цвет приятный, как правильно-то его назвать — вишневый металлик? Вишневый?! Стоп! Кто и когда говорил мне про темнокрасную машинку? И по какому поводу?..»