Президент планеты - ЧБУ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По стилю изложения казалось, что статью написал глубокий старик, а когда Аня посмотрела на год написания и сноску из биографии автора, поняла, что её написал пятнадцатилетний парень. Но что было самым удивительным – её написал Клаус Беккер, тот самый человек, который убил её отца. Лидер преступной группировки «Гелеарте». Аня несколько раз перечитала его имя и не могла поверить, что это оказался один и тот же человек. Она зашла на его сайт научного сообщества и увидела фотографию, сделанную несколько лет назад. Это был добродушный парень с лохматой причёской «вернувшийся из джунглей», он широко улыбался всеми зубами, а за очками с жёлтыми стёклами сияли озорные глаза. Он был совсем не похож на того человека, которого показывали в новостях последнее время.
Несколько минут Аня всматривалась в его лицо на фотографии и не могла поверить, что это он виновен в смерти Эдуарда. Удивительно, но она не могла на него злиться. Она ненавидела того угрюмого психопата из телевизора, с жирными волосами и мешками под глазами, но не его молодую версию.
В одной из статей Клауса значилась работа над взаимодействием мозга и компьютера под названием «Системы дистанционного управления оборудованием». Клаус был лишь соавтором, и его имя стояло в самом конце. В статье было описано устройство вроде шлема, которое надевалось на голову и позволяло улавливать биохимические и электрические процессы в мозгу. Впоследствии это могло привести к устройству, позволяющему печатать текст без использования рук и клавиатуры, одним лишь желанием. Среди восьми авторов этой работы была и сама Берит, её имя стояло на втором месте после профессора Эндрю Гиллиана, руководителя исследования. Это уже было интересно. Аня сделала мысленную заметку: расспросить Берит о знакомстве с самым известным в мире киберпреступником.
Поскольку Аня совершенно не разбиралась в науке, а с инженерными навыками у неё было ещё хуже, она сделала единственное, на что способна была в этой ситуации: взяла старый программный код Берит, из её ранней научной работы, и поместила его в рацию. Теперь у неё в руках была не просто рация, а прибор, устанавливающий связь на низких частотах, которыми запрещено пользоваться. Если бы полиция отследила источник сигнала, то Берит и Арне получили бы штраф, потому что сигналы в этом диапазоне могут создавать помехи для промышленных приборов.
Единственная красная кнопка на панели призывала нажать на неё, Аня так и сделала. В следующую секунду из динамика донёсся громкий шум музыки и тысяч человеческих диалогов на разных языках, воспроизведённых одновременно. Прибор уловил все возможные радиосигналы и смешал их. Постепенно шум начал затихать. Сначала из тысяч радиочастот остались сотни, потом десятки. Музыка и разговоры стали разборчивее. Всё это время на дисплее мелькали красные цифры воспроизводимых частот.
Вскоре шум исчез полностью, на экране загорелась цифра восемьдесят гигагерц – частота метеорологических станций, на которых никто никогда не разговаривает. Несколько секунд Аня пыталась понять, слышит ли она какие-либо звуки из динамика или нет. Ей казалось, что она улавливает тихое, едва слышимое насвистывание.
– Кто там? – спросила она, нажав на кнопку связи. Краем глаза она заметила, что Лукас тоже прислушивается к рации.
Насвистывание прекратилось, раздались шаги, и в динамике зазвучал голос, похожий на безэмоциональный синтез речи дрона старого образца:
– Алло, – произнёс он. – Кто это?
Судя по частоте, на которой они разговаривали, это мог быть метеорологический дрон, летающий высоко в небе и собирающий информацию о влажности, температуре и направлении ветра. Странно только, что он умел разговаривать. Обычно промышленные дроны общаются двоичными и троичными сигналами, они не запрограммированы переводить свою речь в человеческий язык.
– Меня зовут Аня, – представилась она, даже не подозревая, о чём может говорить с таким дроном.
– Нет, ты не Аня. Ты – ничтожество.
– Что? – удивилась Аня. – Никакое я не ничтожество.
– Точно ничтожество. Я его легко узнаю. Ты говоришь в точности как оно, даже голос похожий. Пердёж, а не голос.
Голос принадлежал определённо не дрону. Это, скорее, был мужчина лет шестидесяти, спятивший лет тридцать назад. В его интонациях прослеживались безумные нотки, он говорил так, словно произносит речь перед многотысячной публикой: громко, ясно и с выражением. Аня не знала, ни как выглядит собеседник, ни точного возраста, но ей было интересно, с кем её свёл необычный прибор. Будь это рация из магазина, качество связи было бы намного лучше, но это было наскоро собранное изобретение, и голос собеседника звучал очень странно. Наверняка на той стороне и её голос изменялся до неузнаваемости.
– Да уж, – прокомментировал их разговор Лукас. – Общение взрослых людей.
– Сколько тебе лет, почему так ругаешься? – спросила Аня.
– Какая разница, сколько мне лет? – спросил голос. – Только глупые люди измеряют его годами. Я сейчас, возможно, один из самых старых людей. Но ты ведь совсем не глупая, верно, ничтожество?
– Нет, – ответила она, хотя успела засомневаться, а точно ли она не глупая. – Почему ты продолжаешь называть меня ничтожеством? Это слово используют только идиоты. Как тебя зовут?
– Ты имеешь честь говорить с величайшим мыслителем этого времени. Меня зовут Максимилиан. Такое ничтожество, как ты, должно быть счастливо, что я вообще с тобой разговариваю.
Такой разговор забавлял Лукаса, он сидел на диване, уставившись в экран телевизора, и давился со смеху. Издаваемые звуки походили на предсмертные стоны мелкого животного.
– Спроси у него, тот ли самый он Максимилиан, император Священной Римской империи, – сказал Лукас. – Может быть, он ещё и Наполеон в одном лице.
– Никакой ты не мыслитель, – возразила Аня. – Будь ты мыслителем, ты не использовал бы такие глупые слова.
– Я величайший мыслитель, – повторил голос. – Всё, что я делаю в этом мире, – мыслю. И больше ничего. Это моя работа. У меня столько свободного времени, что я развил свои умственные способности до невероятных высот.
– А мне кажется, ты сошёл с ума.
– Даже сошедший с ума не теряет своих умственных способностей. А я с ума не сошёл, уж поверь мне, ничтожество, я самый здравомыслящий человек на свете.
– Разве стал бы самый умный человек на свете называть другого человека ничтожеством? – спросила Аня.
– Разумеется, стал бы, – ответил Максимилиан. – Если он невероятно умён. Мой колодец ума поистине бездонный.
