Костер в белой ночи - Юрий Сбитнев

— Фаину твою на работу возьмем, слышишь?.. Понял, Копырев? Понял, Ваня?..

— Сам я, сам, Сергей Петрович. Эх, пропадать так пропадать! — Копырев махнул рукой. И вдруг остолбенел. Прямо на них катил огонь.

Пал вернулся к месту своего возникновения, пожирая все на пути и охватывая сопку, теперь уже и со стороны лагеря.

— Бежим! — Ефимов снова, как и там, на просеке, поволок за собой Копырева. — Глаза закрой! — крикнул он, рукавом закрывая лицо и бросаясь в невысокое еще пламя, отрезающее их от спуска к лагерю.

Они вырвались из огня и, не переводя дыхания, бросились вниз, падая и помогая друг другу.

«Это я из-за детей, из-за детей я это делаю, — думал Копырев. — Семь бед — один ответ. Ефимов выручит. Он с начальством водится… А так для детей лучше… Помогут им…»

Они бежали к лагерю, а над пожаром стрекозкой нырял вертолет, то скрываясь в черных клубах дыма, то снова возникая в пустоте огненного неба.

Ручьев летел к месту пожара с тайной надеждой, что огонь удалось усмирить. То, что увидел он, не с чем было сравнивать. Даже пожарища войны, через которые шел он подряд четыре года, затмил этот раскинувшийся на многие километры, всепожирающий огонь таежного пожара.

Приземлились на каменистую отмель. Пилот ощупал грунт колесами и посадил машину, притеревшись к самому берегу, и все же, выйдя из вертолета, Ручьев брел по воде, оступаясь и оскальзываясь на камнях. Он прилетел на пожар сразу с Буникана, не залетая в Буньское. И даже этот прямой короткий путь показался ему непомерно длинным.

— Не глуши! — крикнул пилоту и сделал рукою знак.

Он не намеревался долго оставаться тут, готовый к немедленным действиям. То, что на пожар надо было поднимать все население, это ему уже было ясно. «Только бы не перешел за Чоку», — думал, поднимаясь по береговому свалку, а навстречу уже спешил летнаб Глыбин.

— Иван Иванович, пожар возник на северном склоне сопки. Причина пока не установлена, но думаю, зажгла экспедиция. Они там работают, вышку ставят. Горят сейчас северный, восточный и западный склоны, кедровые боры…

— С вертолета видел, что горит… Глыбин, — спокойно сказал Ручьев.

Вокруг уже собрались пожарные и рабочие из геодезической бригады. Они смотрели на Ручьева так, будто только один он сейчас в силах остановить огонь. Ручьев оглядел собравшихся, увидел среди мужчин Лену, улыбнулся ей, и от этой улыбки как-то спокойнее стало всем.

— А вы почему тут?

— Мы тут рыбачили, — выдвинулся вперед Красноштанов.

— Да ну? И вы, Вениамин, тоже? Вот не думал, — снова блеснул в улыбке коронками зубов. — Что, вы рыбачить можете?

— Как же… — Красноштанов смутился, отступил назад.

— Товарищи, все собрались?

Каждый, проверяя, поглядел на соседа.

— Мои все, — по-военному вытянулся Глыбин.

— А экспедиция?

— Начальника нашего нет и еще одного.

— Где они?

— Последними из огня выходили.

— Вышли? — тревога зазвучала в голосе Ручьева.

— Вышли, вышли. Вон он, Ефимов сам.

К берегу спешил потный, в обгоревшей одежде Ефимов. Копырева с ним не было.

— Вы один? — Ручьев непроизвольно пожал протянутую потную, в черных потеках сажи руку.

— Рабочий мало-мало поопалился, в лагере он…

— Причину пожара, виновника знаете?..

— Да.

— Кто?

— Рабочий Копырев, товарищ секретарь райкома. Самовольно разжег костер. Пожиг, чтобы шурф…

— Быстро садитесь в вертолет. Возьмите с собой четырех человек. Пожарные тоже в вертолет. Буду высаживать вас вдоль кромки пожара. Задача — продержаться до прихода подкрепления, не пустить огонь за Чоку. Как ваше мнение, Глыбин?

— Вы правы, Иван Иванович. У нас еще есть взрывчатка. Думаю, тут Чоку огню не перепрыгнуть, а вот с востока на шиверах, если туда дойдет, очень даже просто перебросятся.

Ручьев быстро распределил людей по командам и объяснил задачу.

— Красноштанов, вы с Леной тут оставайтесь, окарауливайте огонь в районе вашего зимовья, — остановил у вертолета Вениамина.

— Мне б в Буньское надо… — забормотал тот. — Я себя плохо чувствую.

— Постыдитесь жены-то, Красноштанов!

Лена одиноко стояла на берегу.

— Чего вросла? Валяй к зимовью, — крикнул Красноштанов и поплелся вдоль реки, думая, как быть, если хлынет на его зимовье пал.

Лагерь геодезистов решили эвакуировать за Чоку, для этого из бригады оставили шесть человек. Среди них был и Копырев.

— Значит, причина и виновник пожара известны? — спросил Ручьев у Ефимова, когда вертолет на бреющем пошел вдоль реки к восточным узким перекатам.

— Да.

— Как фамилия рабочего?

— Копырев.

— Копырев? Что-то очень знакомое. Он у нас не впервые?

— Второй год в экспедиции. Сам он с Бийска. С завода, Бийского машиностроительного.

— Делал пожиг? — за шумом мотора Ручьев многого из сказанного Ефимовым не разобрал.

— Чего? — тоже не расслышал Ефимов или вид сделал только.

— Я говорю, — напрягал голос до крика Ручьев, — пожиг делал, да?

— Да, — кивнул головою Ефимов.

— Как же так, товарищ; Ефимов?

— Самовольно. Без ведома моего… Выработку гнал…

Высадив людей у шивер и определив их действия, Ручьев направился в Буньское.

Включите рацию, свяжитесь с райцентром, — попросил он пилота.

— Буньское на связи, Иван Иванович.

— Диктуйте радиограмму.

— Принимайте радиограмму со слов секретаря райкома Ручьева…

Ручьев подтянулся на локтях в проем летной кабины, укрепился рядом с командиром и начал говорить высоким голосом. Он отлично и трезво представлял все, что необходимо было делать сейчас.

Еще не долетая до Буньского аэропорта, встретились с двумя вертолетами и двумя «АН-2».

— Идем на пожар, — сообщили с бортов. — Ваши распоряжения поняли!

«Желаю успеха», — про себя сказал Ручьев и удивился тому, что пилот откликнулся по рации:

— Желаю успеха. — И добавил: — Садитесь у восточных шивер подле солонцов — площадка отличная…

— Спасибо! — откликнулись с вертолетов.

Глава V

Пожар за № 12, возникший в районе р. Чоки, действует на территории 2800 га.

Огонь ушел за Чоку.

Двое суток люди без сна и отдыха боролись с огненным валом. И все-таки затихший на ночь, будто выбившийся из сил пожар утром, потаенно обойдя просеки и минполосы, перекинулся через реку, широко разлился по тайге и двинулся в сторону райцентра.

Ручьев забежал домой, вернувшись с первого облета пожара, и, убедившись, что домашние его, как и планировали, улетели на отдых, так уже больше и не заходил на квартиру.

Созданный штаб борьбы с пожаром не сразу заработал энергично и слаженно. Люди все еще не верили, что возникший в тайге огонь вырос в большое бедствие.

На первом же заседании штаба Ручьев предложил немедленно выяснить, кто может находиться сейчас в районе пожара.

— Подконтрольной, — сказал Ручьев, — надо считать: по левому берегу Чоки — всю территорию до границ района. По правому — вплоть до Авлакана.

Огонь тогда еще не перекинулся на правый берег, и такое предложение секретаря райкома удивило.

— Иван Иванович, ты никак и Буньское собираешься отстаивать? — задал кто-то вопрос.

И Ручьев, сразу же потемнев лицом, что с ним бывало перед вспышкой гнева, отчеканивая каждое слово, сказал:

— Запомните каждый: с этого дня вы на фронте. За каждым из вас не просто людские судьбы, но и жизни. Невыполнение приказа буду расценивать как невыполнение фронтового приказа. Ясно?

В кабинете секретаря райкома, где проходило первое заседание штаба, воцарилась тишина.

— С этой минуты, — продолжал Ручьев, выдержав паузу, — в районе вводится особое положение.

Выяснить, кто находился сейчас в опасной воне тайги, оказалось не так-то просто, и все-таки к концу третьих суток установили, что в непосредственной близости к очагу пожара, кроме бригады геодезистов, работает небольшой геологический отряд, из четырех человек, в своем зимовье должен быть Вениамин Красноштанов с женой (о них Ручьев знал), и в самый последний момент, когда уже списки таежников легли на стол в штабе, вдруг оказалось, что в месте, где сейчас бушевал огонь, должны быть эвенки — Степан Почогир с сыном и старик Авачан. Об этом сообщила запыхавшаяся девочка, прибежавшая с базы экспедиции.

— Почему они там? — удивился Ручьев, чувствуя, как горячая волна крови вдруг ударила ему в голову.