После смерти Пушкина: Неизвестные письма - Ирина Ободовская

Что же Дантес рассказал Трубецкому, а Трубецкой Бильбасову?

«Не так давно в Одессе умерла Полетика (Полетыка), с которой я часто вспоминал этот эпизод, и он совершенно свеж в моей памяти... Александра очень некрасивая, но весьма ум­ная девушка. Еще до брака Пушкина на Natalie Alexandrine знала наизусть все стихотворения своего будущего beau-frere (зятя), была влюблена в него заочно. Вскоре после брака Пушкин сошелся с Alexandrine и жил с нею. Факт этот не подлежит сомнению, Alexandrine сознавалась в этом г-же Полетике. Подумайте же, мог ли Пушкин при этих условиях ревновать свою жену к Дантесу... Посещая дом Пушкиных, Дантес встречался с Alexandrine. Влюбленный в Alexandrine, Пушкин опасался, чтобы блестящий кавалергард не увлек ее... Вот почему после брака Дантеса с Катериной Пушкин стал относиться к Дантесу даже дружески. Повто­ряю, однако, связь Пушкина с Александриною мало кому была известна... Вскоре после брака в октябре или ноябре Дантес с молодой женой задумали отправиться за границу к родным мужа... Оказалось, что с ними собирается ехать и Alexandrine. Вот что окончательно взорвало Пушкина и он решился во что бы то ни стало воспрепятствовать их отъез­ду... Пушкин все настойчивее искал случая поссориться с Дантесом, чтобы помешать отъезду Александрины. Случай скоро представился...» Далее Трубецкой заканчивает свой рассказ тем, что Пушкин, получив пасквиль, этим «восполь­зовался» и написал общеизвестное письмо Геккерну.

Трубецкой, блестящий кавалергард, был в самых друже­ских отношениях с Дантесом. Недавними исследованиями установлено, что Трубецкой был любовником императрицы Александры Федоровны, следовательно, все подробности «побед» Дантеса — конечно, в его интерпретации — были из­вестны двору. Рассказ Трубецкого полон лживых выдумок о «романе» Дантеса с Натальей Николаевной и Пушкина с Александриной. Все эти нелепости действительно соответ­ствуют «тому, что мы знаем о жизни этого круга», как гово­рит Щеголев, то есть его способности принимать на веру и распространять глупейшие сплетни, не задумываясь о по­следствиях. А последствия, как мы видим, к сожалению, до­шли до наших дней...

Теперь уже пушкиноведением установлены истинные причины гибели Пушкина: не жена и тем более не свояче­ница, не ревность привели его к барьеру. «Трагически, безвременно пресеклась жизнь Пушкина, — пишет Д. Д. Бла­гой, — по форме дуэль, «поединок чести». Но по существу, как об этом наглядно свидетельствует вся преддуэльная ис­тория, жизнь поэта была пресечена бесстыдной и беспо­щадной политической расправой».

Несколько слов о Бильбасове. Что это за человек и поче­му он опубликовал рассказ Трубецкого? Бильбасов — исто­рик, фактический редактор газеты «Голос», издававший ее совместно с Краевским — официальным редактором. В ста­тье «Еще раз о виновниках пушкинской трагедии», опубликованной в 1973 году, профессор Л. Вишневский, исследуя связи иезуитов в России, считает агентами иезуитского ор­дена, стремившегося насадить в России католицизм и пре­следовать все передовое, прогрессивное, министра ино­странных дел Нессельроде, Дантеса, Геккерна и Гагарина. Последний, как известно, еще современниками подозревал­ся в составлении пасквиля, полученного Пушкиным 4 нояб­ря 1836 года. По мнению Вишневского, «Бильбасов был од­но время модным историком, тщательно скрывавшим под маской либерала свои тайные связи с иезуитами и правите­льственными кругами». Если это так, то не удивительно, что именно этот человек в дни, когда вся передовая Россия от­мечала 50-летнюю годовщину со дня гибели Пушкина, выпу­стил свою клеветническую брошюрку.

Скажем здесь также, что в феврале 1901 года Бильбасов в журнале «Русская старина» снова опубликовал «рассказ» князя Трубецкого, но только в сокращенном виде, сильно изменив редакцию. Так, Трубецкой уже не говорит, что «вскоре после брака Пушкин сошелся с Александриной и жил с нею», а — «вскоре после брака Пушкин сам увлекся Александриной до безумия». Таким образом, уже не пишет­ся, что Пушкин сошелся со своей свояченицей, Полетика же и вовсе не фигурирует.

На этот раз публикация вызвала резкие отклики в печати. Так, известный литературовед того времени, член-кор­респондент Академии наук А. И. Кирпичников в апреле то­го же года и в этом же журнале писал: «Имеют ли какую ни­будь степень вероятности «разоблачения» князя Трубецко­го? По моему глубокому убеждению — ни малейшей».

После брошюрки Бильбасова П. И. Бартеневым были опубликованы в «Русском архиве» воспоминания о Пушки­не, записанные со слов супругов Вяземских в 1860—1880-е годы. Щеголев приводит небольшую выдержку из этих запи­сей, где есть такая фраза: «Хозяйством и детьми должна бы­ла заниматься вторая сестра, Александра Николаевна, по­сле Фризенгоф, Пушкин подружился с нею...» Поставлен­ное Бартеневым многоточие заинтересовало Щеголева: пропуск или желание умолчать о чем-то? Бартенев был еще жив, и Щеголев обратился к нему за разъяснением. «Барте­нев ответил мне следующим сообщением, — говорит Щего­лев, — «что он (Пушкин) был в связи с Александрой Никола­евной, об этом положительно говорила мне княгиня Вера Фе­доровна».

Вот еще один дом, где спустя несколько десятков лет по­сле смерти поэта (Вера Федоровна умерла в 1886 году в воз­расте 96 лет) еще была жива эта клевета... Бартенев не риск­нул напечатать в 1888 году эти слова Веры Федоровны, хотя ее уже и не было тогда в живых, а в 1928 году Щеголев при­вел их для подтверждения «виновности» Пушкина.

По этому поводу А. Ахматова пишет: «В. Ф. Вяземской, достигшей к этому времени 80 лет, мы совсем не обязаны ве­рить. Она, конечно, была озабочена лишь тем, чтобы снять всякое обвинение с себя (ведь ей Пушкин сказал о дуэли) и с своего дома».

Но если даже предположить, что между Пушкиным и Александрой Николаевной были интимные отношения (о чем ей якобы говорила Полетика), зачем Вере Федоровне, «близкому другу» поэта, сообщать об этом Бартеневу, а че­рез него делать это достоянием истории? Зачем? Что хотела она этим доказать? Свою необыкновенную близость к се­мейным делам Пушкиных? «Вот как мы были дружны, мне обо всем рассказывали»? Но истинность дружбы как раз вы­ражалась бы в том, чтобы не рассказывать самой... Можем ли мы представить себе, чтобы подобные слухи распространяли Нащокин или Плетнев?

В книге Щеголева приведено еще одно «свидетельство», идущее от «воспоминаний» Араповой. Не будем останавли­ваться на нем, скажем только, что, основываясь, несомнен­но, на предшествующих материалах (Трубецкой — Вязем­ская), а также на «откровениях няньки», не заслуживающих абсолютно никакого доверия, Арапова снова повторила эту клевету. Но даже внучка Натальи Николаевны от ее дочери Елизаветы Ланской Елизавета Николаевна Бибикова на основе рассказов матери опровергла измышления тетки в своих воспоминаниях: «Вопреки рассказам Александры Петровны Араповой, никакого романа не было между Пуш­киным и его свояченицей. Пушкин был честный человек, обожал красавицу жену и не стал бы ухаживать за престаре­лой, некрасивой свояченицей». Ну, «престарелой и некра­сивой» Александра Николаевна, на наш взгляд, не была, но основное сообщение Бибиковой очень важно: в семье по­томков Ланских знали, что сплетни эти не соответствуют действительности.