Отпечаток вины - Дмитрий Одиссеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За ним! – крикнул я Дмитрию, но он уже бежал к другой части зала, помогая направлять людей к выходу. Я пробирался через толпу, стараясь не терять из виду фигуру в пальто. Мои лёгкие горели, запах дыма заполнял их, но я продолжал двигаться. Он вышел через боковой выход, и я последовал за ним. Снаружи было прохладно, но воздух казался чище. Я успел заметить, как фигура скрылась за углом соседнего здания. Моё сердце бешено колотилось, но я собрал последние силы и бросился за ним. Дальнейшее я помню смутно. Мы потеряли его. Дмитрий упал с лестницы, получив серьёзную травму. Пожар был потушен, но многие получили ранения, и никто так и не узнал, кто стоял за этим взрывом. Это было моё первое серьёзное поражение, которое оставило след не только на моей карьере, но и на моей душе. Я долго стоял у входа в театр, глядя на обугленные стены и обломки. Мои кулаки сжались, а внутри разгоралось чувство ярости. Это был ещё один момент, который напомнил мне о моём прошлом – о том, что зло остаётся ненаказанным, если его не преследовать до конца. Ночь опустилась на Санкт-Петербург с её характерным густым и холодным туманом. Я сидел в своей маленькой квартире на четвёртом этаже, прислонившись к холодной каменной стене. Стол передо мной был пуст, кроме одной детали – моей записи о деле, которое вышло из-под контроля. Густой запах древесного дыма от печки едва спасал от сырости, но мне было всё равно. В моих мыслях по-прежнему бился театр, взрыв, упущенная фигура и те люди, которые пострадали из-за нашей ошибки. Я не мог смириться с провалом. Мой взгляд остановился на том самом плаще, который я до сих пор хранил. Ткань потемнела от времени, но в ней был дух старой России. Это было что-то вроде напоминания о доме Ивановых, о моей молодости, которая давно осталась в тени воспоминаний. Я протянул руку и прикоснулся к нему, как будто хотел ощутить нечто большее, чем ткань. Этот плащ был со мной в театре. В тот момент, когда Дмитрий рванул в одну сторону, а я в другую, я знал, что огонь и хаос уничтожат всё. Я мог лишь наблюдать, как его фигура исчезает в дыму, унося с собой все ответы. В ту ночь я сказал себе, что больше не допущу подобной ошибки. Но слова – лишь слова. Как можно убедить себя, если чувства говорят обратное? Вопросы грызли меня каждую секунду, и ни одна из газет, ни одно новое дело, которое предлагало управление, не могли отвлечь меня. Даже Дмитрий больше не появлялся на работе. Его уход заставил меня задуматься, сколько ещё мы потеряем, прежде чем добьёмся правды. Я поднялся со стула, тяжело ступая по полу к единственному окну, через которое можно было видеть узкую улицу, залитую слабым светом газовых фонарей. Тишина была практически абсолютной, прерываемая редкими шагами ночных прохожих. Я часто задумывался о том, каково это – жить обычной жизнью, без этого постоянного ощущения, что ты на шаг позади от правды. Я мог видеть семейные пары, которые спешат домой, рабочих, которые возвращаются после долгого дня, и думал: почему всё это кажется мне таким далёким? На следующее утро мои ноги сами привели меня к театру. То, что осталось от его изысканной красоты, стояло как напоминание о той ночи. Двери были закрыты, но работы внутри шли полным ходом. Я стоял, скрестив руки, наблюдая, как рабочие поднимают балки и доски, готовясь восстановить разрушенное. Но среди всего этого шума я видел только картины из прошлого. Вот там, у сцены, вспыхнуло пламя. Там же, на лестнице, упал Дмитрий. Все эти образы вставали передо мной, как живые.
– Эй, что вам здесь нужно? – спросил один из рабочих, заметив меня. Его голос был грубым, но в нём не было злобы.
– Просто смотрю, – ответил я, не двигаясь.
– Здесь больше нечего смотреть, – буркнул он. – Театр откроется через пару месяцев, а вы зря время теряете.
Его слова застряли у меня в голове. «Зря время теряю…» Может быть, он был прав. Но тогда я знал: только действия могут привести меня туда, где есть ответы. Театр был частью головоломки, но её нельзя было собрать, просто стоя на месте. Я вернулся в управление позже днём. Обшарпанная деревянная лестница скрипела под моими шагами, как будто каждый гвоздь жаловался на моё присутствие. На стенах висели старые афиши о пропавших людях, разыскиваемых преступниках и случайных происшествиях. Это был наш мир, заполненный тайнами, которые редко находили своё разрешение.
– Корсаков! – позвал меня голос начальника, как только я пересёк порог. Его кабинет всегда был мрачным: темно-красные шторы закрывали окна, а лампа на столе едва освещала груду бумаг.
– Зайди, нам нужно поговорить.
Я закрыл за собой дверь и сел напротив его стола. Он долго смотрел на меня, скрестив руки на груди. Его седые волосы были аккуратно зачёсаны назад, а густые брови хмуро нависали над глазами.
– Ты видел Дмитрия? – наконец спросил он.
Я покачал головой.
– Он больше не вернётся, – продолжил начальник, тяжело вздыхая. – Его дело закончено. И если ты не хочешь, чтобы с тобой произошло то же самое, подумай о своём будущем. Его слова прозвучали как предупреждение, но я не мог принять их. Моё будущее? Оно уже давно определено. Я знал, что моя жизнь не может быть обычной, пока не будут найдены ответы, которые преследуют меня.
– Я не брошу начатое, – сказал я твёрдо, встретив его взгляд.
Он ничего не ответил. Лишь кивнул, как будто понимал, что меня не переубедить. Вечером я вернулся домой, на свой четвёртый этаж. Закрыв за собой дверь, я сел за стол, открыв записную книжку. На её страницах уже были заметки о подозреваемом, которого мы видели в театре. Фигура в пальто, таинственное исчезновение, отсутствие свидетелей – всё это складывалось в неуловимую картину. Я записывал каждую деталь, которая приходила мне в голову, надеясь, что однажды эти кусочки сойдутся.Я сидел там до глубокой ночи, пока свеча
