Тень богов - Джон Гвинн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, монета – твой бог, – сказала Успа с усмешкой на губах.
– Не будь дурой, женщина, – огрызнулся Агнар. – Монетой платят за еду и вино. Без денег мы бы голодали, а серебро – это награда за победы в битве, символ нашей боевой славы, известности. Как ты думаешь, почему мы носим кольца из серебра и золота? Чтобы оставить свой след в этом мире. А что еще нужно?
– Найди Оскутред, и твоя боевая слава будет жить вечно, – сказала Успа.
– Тогда почему ты сожгла книгу? – спросила Эльвар.
– Чтобы не дать голодным до славы глупцам вроде тебя найти ее, – огрызнулась Успа. – Там останки богов. И другие… вещи.
Ей не нужно было больше ничего говорить. Перед мысленным взором Эльвар возникли кости Ульфрира и Берсера, Свина, Ротты и Гундура, их боевое снаряжение и сокровища, оружие их детей. Над столом опустилась тишина, и Эльвар увидела те же мысли в глазах Агнара.
– Вигрир и так вовсе не земля любви. Но если путь к Оскутреду станет известен всем, здесь возникнет новое противостояние сил и, скорее всего, начнется новая война, – с дрожью сказала Успа. – Лучше всего, чтобы путь был закрыт и никогда не был найден.
– Тогда зачем ты мне о нем рассказываешь? – проговорил Агнар. В его глазах горело предвкушение власти и богатства.
– Ради моего сына, – сказала Успа. – Ради любви. Когда ты взвешиваешь эту жизнь на весах, ты понимаешь ценность вещей. То, к чему ты стремишься.
Она покачала головой.
Агнар наклонился вперед.
– Я мог бы надеть на тебя ошейник, приказать тебе отвести меня туда и избавиться от тяжелой и опасной работы по возвращению твоего сына.
– Я умру прежде, чем надену ошейник тир, – сказала Успа. Потом взглянула на Краку. – Я не хочу тебя обидеть, сестра. Те из Порченых, кто носит ошейник, все еще цепляются за жизнь. Это часть человеческого бытия. Стремление к выживанию. Терпеть лишения и испытания в надежде, что они закончатся. Но я не забочусь о своей жизни. Мне были дороги мой муж, которого я потеряла, и мой сын, которого забрали. Если вы наденете на меня ошейник, то моя жизнь закончится, потому что я никогда больше не увижу сына.
Она пожала плечами.
– Жизнь тир не станет для меня шансом на лучшее: я предпочту смерть. И ты видел, что я сделала с воинами Илски. Не сомневайся, я могу лишить себя жизни, если захочу.
Что-то в словах Успы убедило Эльвар, что это правда. Агнар откинулся в кресле, поглаживая пальцами бороду.
Он тоже ей верит.
Агнар наклонился вперед.
– Сначала ты отведешь меня к Оскутреду, а потом я найду для тебя твоего сына, – сказал он.
Успа разразилась смехом.
– Ты считаешь меня такой дурой? Я стану для тебя бесполезной, как только ты увидишь Оскутред. Нет. Сначала мой сын.
– На его поиски может уйти год, а у меня не хватит золота и серебра, чтобы вложить в столь долгие поиски.
– Тогда найди его быстро, – сказала Успа.
– Не могу обещать, – ответил Агнар. – Сначала Оскутред. Я дам тебе клятву.
Успа открыла рот, затем сделала паузу, и лицо ее изменилось.
– Клятва, – пробормотала она. – Возможно. Есть клятва, которую ты можешь дать. Мы все можем дать ее друг другу. Но это не просто слова. Наши жизни будут связаны, и нарушение клятвы будет иметь… последствия. Поклянись в этом, и я первая отведу тебя к Оскутреду. – Она выдержала взгляд Агнара и продолжила: – Blóð svarið[17].
Эльвар почувствовала холодок в крови от слов Успы, хотя и не знала, что они означают.
– Что это? – хмыкнул Сайват. Он стоял рядом с дверью, чтобы не допускать к разговору посторонние уши.
– Клятва на крови, – сказала Крака. – Она дается кровью, скрепляется рунами и словами силы. Принести клятву на крови – значит связать между собой всех, кто ее произнес. Это печать в твоем теле до самой смерти, и нарушить ее – значит умереть. – Крака посмотрела на всех по очереди. – Мучительно.
– Если все присутствующие дадут клятву, я покажу вам дорогу к Оскутреду, – сказала Успа, переведя взгляд с Агнара на Эльвар, затем на Сайвата, Гренда и Краку.
– Что значит «мучительно»? – Сайват нахмурился. Одна из его рук поползла к подвеске у горла – когтистой лапке морозного паука, первой жертвы Сайвата в битвах за Лютую Рать.
– Мы принесем клятву и скрепим ее своей кровью и магией Сейд, – сказала Успа. – Это свяжет нас, пока в наших жилах течет кровь.
– Мучительно? – повторил Сайват, глядя на Успу.
– Если ты нарушишь клятву до окончания жизненного пути, то кровь закипит в твоих жилах. Ты умрешь с криком на губах, – сказала Успа. Она посмотрела на всех. – Только так я соглашусь отвести вас к Оскутреду до того, как вы разыщете моего Бьярна.
Сайват тяжело вздохнул.
– Не нравится мне это, – пробормотал он.
– Я уже дал одну клятву. И не дам другой, – сказал Гренд, нарушив молчание. Он посмотрел на белый шрам, вытравленный на левой ладони.
– Все вы должны принести клятву, – повторила Успа. – Вы все слышали разговор об Оскутреде. Только так мы сможем доверять друг другу.
– Нет, – заявил Гренд.
– Успа права, – сказал Агнар, откинувшись в кресле. Он перевел взгляд с Гренда на Эльвар.
– Гренд клялся мне верностью. Куда бы я ни пошла, какой бы путь ни выбрала, Гренд пойдет за мной, – сказала Эльвар. – Ему можно доверять как с твоей клятвой, так и без нее.
– Нет, – сказала Успа, и голос ее щелкнул, как кожаный кнут. – Все или ничего. Это величайшая тайна во всем Вигрире. Я не поделюсь ею без вашей клятвы и вашей крови.
Эльвар посмотрела на Гренда. Она знала все обстоятельства и смысл его последней клятвы. Он же глядел в ее глаза, видя в них надежду и желание. Мышца на его щеке подергивалась. В конце концов он кивнул.
– Я приму твою клятву, – сказал он, – но только ради Эльвар. Лично для меня это все ничего не значит.
Сайват фыркнул.
– Закрой дверь, – сказала ему Успа, вставая и подходя к одной из скамей. Агнар кивнул, и большой человек так и сделал. Закрытая дверь отрезала их от света и шума из главного зала таверны. Успа взяла разделочную доску и острый нож, затем села обратно за стол.
– Подойдите ближе, – сказала она.
Сайват и Гренд шагнули к столу, а Успа принялась вырезать руны на разделочной доске. Три, четыре, ряд прямых линий, некоторые под углом, все штрихи – глубоко в дереве. При виде их Эльвар почувствовала, как кровь забурлила в венах, а в голове загудело.
Хочу ли я этого на самом деле? Связать себя с судьбой порченого ребенка? Выступить против Илски Жестокой и ее Кормильцев воронов? Она представила лицо Бьярна: вспомнила, как он упал с палубы в море и как она прыгнула за ним.
Я уже связана с ним.
К
