Эллиот Майлз - Т. Л. Свон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В который раз перечитываю название.
Обреченная.
О чем она думала, когда ее писала?
Что именно обречено? Какая-то вещь? Ситуация?
Личность?
Подношу к губам бокал и ощущаю, как янтарная жидкость катится внутрь, согревая горло.
Гарриет Буше… женщина, в которую я влюблен, женщина, с которой я даже не знаком. Как ни странно, у меня такое ощущение, будто я ее знаю.
В мазках ее кисти есть честность, глубокая связь с эмоциями, которой я не чувствую в произведениях других художников. Согласен, это ужасно странно, и я не в состоянии внятно объяснить причины.
Смотреть на картины Гарриет – все равно что заглядывать в ее душу.
Просто дух захватывает.
Улыбаюсь, представляя себе эту старуху; я уверен, она красива… пусть уже не физически, но духовно, эмоционально – наверняка.
Судя по тому, что я слышал, она француженка и стала популярна совсем недавно. Гарриет Буше – художница, чьим преданным поклонником я являюсь. Я скупил все ее картины, до каких сумел дотянуться, за исключением трех. Известно о всего тридцати ее работах. Буше – отшельница, и никто точно не знает, кто она и где живет. Точной информации нет, одни слухи.
Меня интересуют только самые тонкие, самые уникальные произведения искусства. Я потратил на них миллионы долларов, и моя коллекция – одна из лучших в мире.
Но Гарриет нет равных; она единственная, за чьим творчеством я охочусь.
Я воображаю ее в милом маленьком городке во французской провинции, работающую с мольбертом на свежем воздухе. Интересно, сколько лет назад она написала эту картину и что в то время происходило в ее жизни?
Была она тогда молода или стара? Влюблена?
И кто был обречен – ее возлюбленный? Их ребенок?
Вздыхаю, глядя на свою любимую картину. Надо будет серьезнее заняться этим вопросом, мне необходимо знать, кто такая Гарриет Буше.
Мне принадлежат двадцать семь ее картин, я потратил на них целое состояние, и все же желание познакомиться с ней продолжает мучить меня.
Почему – не знаю.
Зато точно знаю, что не хочу думать о Кэтрин Лэндон. Мне надо как-то отвлечься.
В понедельник сделаю несколько звонков, чтобы попытаться узнать больше о Гарриет.
Другого выхода нет – я должен это сделать. Мне нужно познакомиться с личностью, которая оказывает на меня столь глубокое влияние… хотя бы для того, чтобы сказать ей об этом.
Тянусь за телефоном и тут вспоминаю о фальшивом профиле с моей фотографией в этом мерзопакостном приложении знакомств.
Это обман пользователей, и я должен добиться, чтобы его убрали. Захожу в поиск приложения, и… оно не пускает меня дальше первой страницы, если я не вступлю в сообщество и не заполню анкету!
С досады плюнуть хочется. Чтоб вас приподняло да хлопнуло! Кто выдумал эти идиотские правила?
Сижу, подперев подбородок рукой, и смотрю, как взлетает красная юбочка, как двигаются ее бедра, длинные ноги… сексуальность зашкаливает… Я прокручивал эту запись со скрытой камеры… даже не знаю, сколько раз. Может быть, прошел целый час. Не могу оторваться, перематываю на начало снова и снова.
Это запретное удовольствие, крайнее порнографическое извращение.
Как бы ни хотелось, отрицать невозможно: Кэтрин Лэндон меня заводит.
Слышу стук в дверь и торопливо сворачиваю картинку до минимального размера.
– Да-да?
В кабинет заглядывает Кристофер.
– Я иду вниз, не хочешь пойти прогуляться?
– Куда?
– К айтишникам.
Поднимаю брови.
– К айтишникам?
– Да, мне надо прояснить с Кэтрин пару деталей в отчете.
Я встаю с кресла раньше, чем успеваю ответить.
– Что, серьезно? – недоверчиво переспрашивает он. – Пойдешь со мной?
– Ну да, а что такого? Надо ноги размять.
Мы входим в лифт и две минуты спустя оказываемся на десятом этаже, в царстве айтишников. Здесь, куда ни плюнь, все заставлено аппаратурой, в задней части этажа шесть кабинетов со стеклянными стенами вместо перегородок, а если понадобится приватность, то ее обеспечивают тонкие черные венецианские жалюзи.
Шагаю за Кристофером по коридору, сотрудники торопливо ныряют за свои столы, делая вид, что работают. Я никогда не бываю на этом этаже. Просто не возникало такой необходимости; даже не понимаю, зачем я сейчас здесь.
Брат останавливается, чтобы с кем-то переговорить, а я иду дальше, подхожу к первой стеклянной двери и читаю табличку:
«Кэтрин Лэндон».
От одного ее имечка во рту становится кисло.
Тук-тук.
– Войдите!
Открываю дверь и говорю:
– Добрый день.
Кэтрин поднимает глаза от компьютера. Она явно удивлена.
– Здравствуйте, мистер Майлз, чему обязана такой великой честью?
Сжимаю губы, чтобы не вырвалась какая-нибудь резкость; эта женщина будит во мне хама и усиливает его вдесятеро.
– Просто обхожу сотрудников, вот и решил заглянуть.
Она криво улыбается.
– Как это мило! Король навещает своих верных подданных!
Прожигаю ее взглядом, скрипя зубами.
Откуда столько яда в женщине, которая выглядит такой счастливой, когда танцует, такой полной радости, не говоря уже о бьющей через край сексуальности?
Переступив порог, закрываю за собой дверь, подсаживаюсь к ее столу и сцепляю руки в замок.
Она смотрит на меня, ожидая каких-то слов… а я ничего не говорю, и мы сидим молча.
– Итак?.. – неискренне улыбается она.
Прищуриваюсь, разглядываю ее; да что такое с этой чертовой бабой?
Никто не разговаривает со мной так, как она, кажется, само мое существование ее бесит.
Вечно она лыбится, но каждое слово кипит скрытой агрессией. Прямо напрашивается на скандал.
– Что «итак»? – отвечаю я вопросом на вопрос.
– Вы пришли ко мне поговорить или как?
Делаю вид, что смахиваю соринки с пиджака, пытаясь придумать, что сказать.
– Вам нравится здесь работать? – спрашиваю наконец.
Она закатывает глаза.
– Вы опять собираетесь предложить мне взятку за то, чтобы я уволилась?
Морщусь. Я ведь действительно это предлагал…
– Разумеется, нет! – огрызаюсь я. – Не говорите ерунды!
Она испускает преувеличенно тяжелый вздох и снова смотрит в компьютер.
– В таком случае вы хотите что-то обсудить?
Хочу – то твое красное платьице.
– Ничего конкретного, – говорю я, глядя на нее и водя указательным пальцем по губам.
– В таком случае… – Она задирает бровь. – В чем дело?
– Что вы имеете в виду?
– Почему вы ведете себя так странно? – не выдерживает она.
– Вовсе не странно, – фыркаю я, поднимаясь. – Я пришел к вам в гости, но, очевидно, здесь гостям не рады.
– Мистер Майлз!
– Эллиот, – поправляю ее.
Она хмурится, глядя на меня.
– Так… Я работаю здесь семь лет, и ни разу за все это время вы не потрудились ни позвонить мне, ни зайти.
– Я был очень занят, – бросаю в
