Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница - Терри Гудкайнд

— Я бы сделал это, если бы мог, — потряс он головой с удручённым видом, — но я не могу. Ошейник удерживается обеими сторонами её дара. Я же владею только магией приращения.

Ричард не мог согласиться с этим.

— Дворец усиливает твои возможности. Ты — Лорд Рал. Здесь ты намного сильнее. У тебя много силы! Воспользуйся ею!

— Моя магия приращения усилена здесь. Но у меня нет магии ущерба, чтобы усиливать и её. Без магии ущерба, направленной против замка, я не могу ничего сделать.

— Ты должен пытаться!

Натан положил руку на плечо Ричарда.

— Я уже попытался. Моих возможностей недостаточно. Мне очень жаль. Боюсь, что я ничем не смогу помочь.

— Но если ты не сделаешь это, она умрёт.

Посмотрев в глаза Ричарду, Натан медленно кивнул:

— Я знаю.

Позади Натана возник генерал Мейфферт.

— Лорд Рал!

Натан с Ричардом обернулись на зов вдвоём.

Мгновение он колебался, переводя взгляд с одного на другого:

— Нам необходимо что-либо предпринять прежде, чем они смогут послать ещё людей в туннели. Не стоит говорить, как много солдат ещё остались там внизу, в других залах и комнатах, выжидая удобный момент для возобновления нападения. Мы должны действовать, немедленно.

— Очистить туннели, — приказал Ричард. Собственный голос показался ему пустым и безжизненным.

— Что? — Удивился Натан.

— Сперва очистить коридоры. Убедитесь, что там больше нет солдат Ордена. Затем воспользуйся огнем волшебника. Отправь его вниз по катакомбам. Катакомбы — место для мёртвых. Избавьте его от живых.

Натан кивнул:

— Сейчас я взгляну.

Ричард, крепко сжимая руку Никки, взглянул на высокого волшебника.

— Натан, там есть работа для тебя.

— Я могу удерживать любое их количество от попыток проникнуть сюда.

— Я позабочусь о Никки. Чем мы можем помочь ей?

Терзаясь собственной внутренней мукой, Натан посмотрел на Ричарда.

— Оставайся с ней, Ричард, пока она не уйдёт. Не оставляй её одну в последний миг. Это всё, что ты можешь сейчас сделать.

Отсалютовав, он повернулся и последовал за генералом Мейффертом.

Глава 44

Кара, сидевшая на корточках возле Ричарда, сочувственно положила руку ему на плечо, когда он склонился над Никки.

Ричард чувствовал себя умершим. Он бережно обнял Никки, не в состоянии предложить ей какую-либо реальную защиту, какое-либо спасение — неспособный предложить ей освобождение от притязаний Джеганя на её жизнь.

Вся цепочка событий, которые привели его к этой точке его жизни, казалось, навалилась на него. Независимо оттого, что он делал, сторонники Имперского Ордена непреклонно продвигали своё дело вперёд.

В своём фанатизме они были настроены стереть всю радость из жизни, удалить из неё всю ценность, обратить само существование в невыносимое страдание.

Посвящённые их бессмысленной вере в прекрасную вечную загробную жизнь, полученную через жертву этой жизни, последователи Ордена жаждали проследить, чтобы каждый, кто смел хотеть существовать лишь ради этой жизни, был подвергнут непомерным страданиям исключительно за их невыносимые греховные желания.

Ричард ненавидел их. Он ненавидел их неистово за весь вред, который они причиняли другим. Ему хотелось просто стереть их всех из мира жизни.

Никки, несмотря на то, что по большей части уже ни на что не реагировала, обхватила поплотнее рукой его шею, будто пытаясь успокоить его в его горе, будто намереваясь сказать ему, что всё в порядке, что она так же, как и те многие, кто боролся и умирал, чтобы защитить их видение жизни, право их любимым жить в безопасности от насилия, обрушившегося на них за простое желание быть свободными, скоро будет в вечном мире, где боль уже не сможет настигнуть её.

Даже притом, что он знал, что она, наконец, будет свободна от ужасного страдания, и будет вне досягаемости Джеганя, Ричард не мог перенести мысль о том, что она покинет мир живых.

В тот момент, Ричарду всё казалось бесполезным. Всё хорошее в жизни было методично разрушено людьми, которые страстно полагали, что их набожная цель в жизни состояла в том, чтобы убивать тех, кто не желает склонять голову и подчиняться верованиям Ордена.

Мир был во власти чрезвычайного безумия.

Так много людей уже погибло, и ещё так много погибнет. Ричард чувствовал, как будто он был подхвачен водоворотом, затягивающим его навечно в глубины отчаяния. Казалось, бессмысленной резне нет конца, нет никакого выхода из всего этого, кроме смерти.

И теперь Никки направлялась в это последнее путешествие.

Он просто хотел жить своей жизнью с женщиной, которую он любил, так же, как и многие другие. Вместо этого память Кэлен была у неё украдена, оставив её инструментом в руках тех, кто остро желал или вовлечь в свои верования каждого, или уничтожить их всех.

Хотя он, возможно, и помог Кэлен убежать на данный момент, солдаты Джеганя будут охотиться за ней. Никто из них никогда не успокоится. Если их никто не остановит, Орден заполучит Кэлен.

А сейчас они медленно отнимали жизнь у Никки.

Когда Ричард погрузился в себя, отстранился от всего, он почувствовал внезапный сильный, причиняющий боль, толчок внутри. На мгновение это ввергло его в странный и безмолвный мир мёртвых перед очередным падением во внутренний шторм.

Он не знал источник внутренней дезориентации, но внезапно он почувствовал, словно затерялся среди миллиона метеоров. И затем они все взорвались наружу откуда-то из непостижимых глубин его сущности.

Кара схватила его руку и потрясла его.

— Лорд Рал! Что случилось? Лорд Рал!

Он понял, что кричал. Он не мог остановить себя. Среди этого накала, его охватило понимание.

Внезапно он осознал и абсолютно не сомневался в причине этого ощущения. Он пробуждался.

Великолепная мощь того возрождения ошеломляла. Каждая нить его существа внезапно была охвачена огнём его оживления. В то же время, внутренность каждой косточки отдалась такой грандиозной болью, что он почти потерял сознание.

Он почувствовал, что неотъемлемая часть его я, что была с ним с рождения, вновь воспламенилась в нём, давая ему ощущение, что он снова обрёл свою целостность впервые с того момента, который, казалось, произошёл с вечность назад.

Это было так, словно он забыл, кем он был, чем он был, будто он заблудился, и это всё внезапно вернулось в один ослепляющий момент.

Его Дар вернулся. Он понятия не имел, почему или как, но он вернулся.

Единственное, что держало его в сознании, несмотря ни на что, держало его мысли сосредоточенными, был его кипящий гнев на тех, кто через самооправдание своих собственных искажённых верований вредил другим, убеждения которых отличались от их собственных.