Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница - Терри Гудкайнд

Рэйчел набралась храбрости.

— Я не стану рисовать вещи, которые причиняют вред людям.

Улыбка вновь вернулась на её лицо, только ещё пошире.

— О, ну на это мы ещё поглядим.

Глава 46

Истощённая, Кэлен готова была свалиться со спины лошади. По неровной поступи взмыленной лошади она могла сказать, что та тоже была готова пасть. Тем не менее, её спаситель был готов загнать лошадь до смерти.

— Лошадь не сможет выдержать темп. Ты не думаешь, что нам надо остановиться?

— Нет, — бросил он через плечо.

В слабом свете предрассветного часа Кэлен смогла, наконец, разглядеть тёмные очертания начавших появляться деревьев. Для неё было облегчением понимать, что скоро они покинут открытые просторы равнины Азрита.

На равнине, как только взошло солнце, они были бы видны на мили вокруг в любом направлении. Она не знала — преследовали ли их, но даже если и нет, то здесь легко могли оказаться патрули, способные их засечь.

Однако она даже и не пыталась думать, что Джегань позволит им вот так просто взять и ускакать и не пошлёт никого вдогонку, чтобы выследить её. У него был какой-то великий план, включавший в себя месть, и он не собирался просто так от него отказаться.

Как только Сёстры исцелят его, он будет в ужасном настроении и переполнен решимостью во чтобы то ни стало вернуть её. Джегань не был человеком, готовым терпеть отказы в том, чего он хочет.

Да и Сёстры, без сомнения, будут преследовать её. Всё, что знала Кэлен, говорило ей о том, что они уже могут идти у неё по пятам. Даже не имея возможности обнаружить её и Самюэля, Сёстры могли использовать свою силу, чтобы выследить их.

Возможно, Самюэль поступал мудро, что не останавливался. Однако, загнав лошадь, они только подвергнут себя большей опасности.

Как она хотела, чтобы у них была ещё одна лошадь. Кэлен была убеждена, что тогда всё было бы проще. В конце концов, она была невидима для большинства людей в лагере. Она могла бы тихо сползти с лошади, когда они проезжали мимо других, и забрать ещё одну.

Самюэль был одет так же, как и другие — именно так он и проник в лагерь. Если бы он остановился, никто бы и бровью не повёл, а Кэлен они не видели. Она могла бы забрать ещё одну лошадь. Легко забрав нескольких, они получили бы возможность менять лошадей и двигаться быстрее, поддерживая их свежими.

Однако, Самюэль был непреклонен и она даже не стала и пытаться. Он думал, что риск и так слишком велик, и они теряют наилучший шанс, чтобы сбежать.

Учитывая, чем они рисковали, она полагала, что не может винить его в том, что он хочет убраться подальше, как можно быстрее.

Ей было интересно, почему она не была невидимой для Самюэля. Похоже, что он, так же, как и Ричард, пришёл в лагерь именно для того, чтобы помочь ей сбежать.

Кэлен было больно оттого, что Ричард не смог сбежать. Воспоминания о нём, лежащем там, на земле, неотступно преследовали её и разбивали ей сердце. Ей было стыдно из-за того, что она не осталась помочь ему. Даже сейчас, сильно напуганная, она чувствовала сильное желание вернуться. Невидимая, она могла бы что-нибудь сделать. Ей отчаянно хотелось попытаться.

Но причиной её боли был не только оставленный ею Ричард, но и Ники с Джиллиан. Ники уже пережила многое, и сейчас её дела могли стать ещё хуже, если только это было возможно. Джегань так же угрожал наказать Джиллиан, если Кэлен ещё хоть раз доставит ему неприятности или ослушается его приказов.

Она только надеялась, что, не имея возможности воздействовать непосредственно на неё, Джиллиан не будут бессмысленно мучить. Но как бы она не хотела остаться и помочь им, было что-то в приказе Ричарда Кэлен уходить, что заставило её сделать так, как он сказал.

Это выглядело так, как будто он отдал все, только бы увидеть, как она сбежала, и если бы она отбросила шанс, купленный им ценой своей жизни, то всё, сделанное им, обратилось бы в ничто. Это сделало бы бессмысленными все жертвы.

Она не могла припомнить, чтобы она хоть раз так переживала из-за чего-нибудь. Кэлен знала, что отношение Сестер к Ричарду далеко от хорошего. Да и солдаты жаждали его крови. Она думала — мёртв ли он уже… или его пытают.

Слёзы бежали по её щекам. Она не могла избавиться от мыслей о нём, и, думая о нём, она не могла остановить слёзы. Она просто не могла выкинуть из головы видение Ричарда, лежащего там на земле, беспомощным.

Что ещё хуже, она была так близка к тому, чтобы получить ответы. Она знала, что Ричард мог заполнить многие пробелы. Казалось, что он должен был знать про неё очень многое. Казалось, что он даже знает о Самюэле и об этом изумительном мече, который он нёс.

Она вспомнила, как Ричард кричал на Самюэля: «Самюэль! Ты идиот! Воспользуйся мечом и расколи ошейник на её шее!»

Эти слова до сих пор звенели в ушах Кэлен. Ни один меч не может разрезать металл. Но Ричард знал, что меч Самюэля мог.

Более того, это подсказало Кэлен, что Ричард думал про Самюэля. Это так же подсказало ей, что как бы плохо Ричард не думал об этом человеке, он настолько хотел увидеть её в безопасности, что был согласен на то, чтобы Самюэль помог ей сбежать.

— Что ты знаешь о Ричарде? — спросила она.

Некоторое время Самюэль скакал молча. Наконец он ответил.

— Ричард вор. Тот, кому ни за что нельзя доверять. Он вредит людям.

— Откуда ты знаешь его? — спросила она человека, вокруг которого были обхвачены её руки.

Он вполоборота оглянулся на неё через плечо.

— Сейчас не время обсуждать это, прекрасная леди.

Ричард, прикрываемый Морд-Сит, Уликом с Иганом и людьми из Первой Когорты, спешил к усыпальнице, ставшей брешью во дворец из катакомб, расположенных за ней.

С ним была Ники. Несмотря на то, что она до сих пор не до конца поправилась, она настояла на том, что будет рядом с ним. Ричард знал, что она беспокоится из-за того, что может вернуться зверь, и он не сможет остановить его без её помощи.

Она хотела быть рядом, чтобы помочь ему, если понадобится. Кара, хоть и беспокоилась о Никки, согласилась с её аргументами о безопасности Ричарда. Ники пообещала, что отдохнёт, как только Ричард всё осмотрит. Ричард думал, что её обещание отдохнуть останется несуществлённым, поскольку предполагал, что она может просто свалиться.

По мере того, как они шли по широким коридорам, они миновали бесчисленное количество сожжённых останков, застывших в гротескных позах. Белые мраморные стены несли опалённые отметины в местах, в которых ослеплённые горящие люди сталкивались с ними и оставляли свои отпечатки.

Эти закопчённые силуэты выглядели, как парад призраков, за исключением пятен крови, бывших молчаливым свидетельством того, что эти следы оставлены людьми, а не призраками.