Война, погубившая Россию. Записки премьер-министра Великобритании - Дэвид Ллойд Джордж

Можно ли требовать большего? В ответе на этот вопрос я чувствую себя не компетентным, но нельзя упускать пз виду то обстоятельство, что отнять у германской и аистрйской империи часть территории без соответствующей части их задолженности равносильно увеличению бремени тех государств, у которых они отняты, п уменьшению бремени тех государств, которым они отданы.

А. Дж. Бальфур.

4 октября 1916 г.'

Война на истощение

На четвертый год войны союзные нации были уже истощены и потеряли всякие иллюзии. Во всех воюющих странах военный пыл уже давно остыл. Энтузиазма больше не было. На улицах не было больше патриотических демонстраций. Даже среди приверженцев войны существовало затаенное и глубокое желание, чтобы она скорее прекратилась.

Но нигде, кроме России, не было никаких признаков готовности воюющих наций прекратить войну. Борьба продолжалась благодаря той упорной решимости, которая заставляет мужественных представителей животного мира бороться, пока им позволят силы.

Поверхностный наблюдатель, обозревая театр военных действий, мог притти к заключению, что центральные державы побеждают. Сербия и Бельгия были всецело в их руках. Большая часть Румынии была занята их войсками. Русская армия перестала существовать как боевая единица. Героические, хотя и неразумные, плохо координированные усилия, предпринятые в 1917 г. армиями Франции и Британии для изгиания немцев из Бельгии и оккупированных территорий Франции, кончились кровопролитными поражениями. Отпор, данный Франции, был так сокрушителен, что он привел к временной деморализации и подорвал дисциплину прекрасной французской армии.

Со времени поражения и апреле 1917 г. на французские войска нельзя было больше рассчитывать для какой бы то ни было крупной операции. Не было уверенности в том, что после года отдыха и восстановления сил вернувшиеся на фронт французские солдаты будут пригодны для кампании, которая требовала усилий, способных сломить германскую обороиу.

Что касается британской армии, то она, упорно сражаясь, держалась до декабрьских туманов. Но она была утомлена и потеряла доверие к мудрости командования, которое несло ответственность за нелепую и бестолковую стратегию последних двух месяцев.

Неудачные и дорогостоящие наступления 1915–1917 гг. нанесли урон мощи и боеспособности союзников в двух или трех направлениях:

1. Они уничтожили лучшие силы союзных наций, не достигнув каких-либо стратегических преимуществ и не причинив не только больших, но даже и равных потерь армии противника. В этих битвах в общем союзники потеряли три единицы против двух, потерянных Германией. Каждое неудачное наступление существенно сокращало, таким образом, то преимущество в действующих силах, которым союзники обладали в начале войны. Баланс потерь человеческих сил становился еще менее благоприятным для союзников в силу того, что непоправимые потери среди опытного офицерского и унтер-офицерского состава были значительно больше во французской и британской армиях, чем на стороне их противника.

2. Британская армия, которая в июне была наиболее крупной силой на стороне союзников, вела беспрерывно с марта и вплоть до первой недели декабря целый ряд тяжелых битв, не достигая каких-либо стратегических успехов. Эти кровопролитные атаки, сопровождавшиеся большими потерями, имели своим результатом лишь захват двух новых высот, которые штаб признавал невозможным удержать. Таким образом, несмотря на тяжелые жертвы нашей прекрасной армии, увеличились стратегические преимущества противника. Экспедиционные войска были истощены душевно и физически. Цитируем слова французской официальной военной истории:

«Теперь, в начале зимы, стало очевидно, что английская армия находится в состоянии истощения, являющегося результатом напряженных и длительных усилий в течение лета. Эта армия начала в конце концов испытывать серьезнейшие затруднения в пополнении своих войск; в середине декабря ее пехоте недоставало 116 тысяч человек».

* * *

На обширном поле сражения было лишь два участка, где положение союзников было благоприятным. Британские войска отогнали обе турецкие армии на большое расстояние, заняв некоторые из наиболее знаменитых в истории городов и доведя Турецкую империю до состояния такого истощения, что еще один решительный удар совершенно лишил бы ее боеспособности — фактора, с которым следовало считаться в войне. О степени деморализации турецкой армии можно судить по тому факту, что дезертиры были так многочисленны, как и остающиеся на фронте войска.

Тем не менее, если рассматривать западный и восточный фронты, в целом, баланс кампании на суше слагался, вне всякого сомнения, в пользу центральных государств. Менее очевидный, но более решающий факт восстановления господства Британии на море еще не был отмечен в то время и не был известен военным советникам союзников. Они знали лишь, что запасы амуниции и продовольствия поступали к ним регулярно и в возрастающих количествах.

Окончательная победа казалась командному составу возможной лишь путем победы на суше. Военное командование союзников никогда не упоминало о борьбе не на жизнь, а на смерть на морях, за исключением тех случаев, когда нужно было использовать это как аргумент против отправки подкреплений войсками и снаряжением в отдаленные районы войны. В военных оценках событий 1917 г. или перспектив 1918 г. нет ни одного намека со стороны британского или французского штабов на то, что борьба на море с подводным флотом Германии окончательно решит исход войны.

Оценка военной ситуации в кампании 1917 г. давала, таким образом, неправильное представление об относительном положении воюющих наций и действительном развитии войны и ее перспективах. Германские вожди, как военные, так и гражданские, имели более правильное представление о действительном положении дел. Документы, обнаруженные после окончания войны, указывают на большую тревогу, которую испытывали высшее германское командование и политические власти, по двум вопросам — о продовольствии и об ослаблении союзников Германии.

Положение становилось настолько критическим, что высшее германское командование пришло к заключению о необходимости форсировать окончание войны в начале 1918 г. Считалось невозможным, чтобы центральные государства смогли прокормить свое население или чтобы колеблющиеся союзники Германии смогли дотянуть в таком состоянии до 1919 г. По выражению Гитлера, судьба Германии оказалась связанной с судьбой «коалиции калек».

Охлаждение военного пыла у германских союзников вызывалось многими причинами. Турецкие и болгарские крестьяне считали, что их приносят в жертву в споре, который их не интересовал. Турецкие офицеры были преисполнены негодования на немцев, которые громогласно заявляли, что боевая непригодность и неспособность — одна из традиций турецкой армии. Туркам все более и более давали почувствовать, что война велась во имя интересов Германии и что интересы турок подчинены интересам высокомерных германцев.

Турки увидели, что они сражаются отнюдь не за интересы ислама. За господство боролись две группы неверных: которая из них победит — турок уже не интересовало. Поэтому анатолийские крестьяне дезертировали из армии даже не тысячами, а сотнями тысяч.

Эти факты известны департаменту разведки военного министерства или по крайней