Заветный Ковчег - Сергей Ильичев

– Выходит, что был…

– И кем же, если не секрет?

– На брандере воевал.

– На каком же это брандере, если они все были подожжены и взорвались?

– На последнем.

– Тот, который…

– На том самом…

– Не врете? Его же сам лейтенант Ильин вел… – и вдруг, догадавшись о чем-то, спросил: – Так вы выходит, лично знали и лейтенанта Ильина?

– Выходит, что знал.

– Вот мне бы на него хоть одним глазком взглянуть.

Проводив гонца, в зал возвращается слуга.

– Потапыч! – обращается тут барин к своему слуге. – Оказывается, что не перевелись еще на свете те, кто помнит, что был на свете такой лейтенант Ильин, что смерти не побоялся и саму жизнь свою готов был на алтарь родного Отечества положить.

– Расскажите мне о нем, Христом Богом вас прошу, – обратился к барину подросток.

– Ну, если только Христа ради, – говорит в ответ барин.

Слуга улыбнулся.

– Потапыч… – снова обращается к нему барин. – Сделай-ка нам с сим вьюношей, по имени Илия, чаю покрепче да принеси баранок поболее. Они-с изволили интерес выразить к Чесменской морской баталии. Помянем таким образом и старика Спиридонова. А вы что же, сударь? – обратился он к подростку. – Так и далее собираетесь на печи нежиться?

– Встаю, – ответил юноша и легко соскочил на пол.

– Сначала зарядка, – говорит, словно отдает приказ, барин, сам вставая из-за стола. – И последующее обливание холодной водой, а там уж и за чай с историей примемся.

Все так и произошло… Юноша вместе с барином сделал несколько физических упражнений, а затем они уже вместе вышли на крыльцо. Потапыч к тому времени натаскал две кадушки с ледяной водой, и вот ею-то они и стали весело поливать друг на друга.

Затем, переодевшись в теплое, уселись за стол пить чай…

Однако же барин, прежде чем начать свой рассказ, произвел дознание у подростка, попросив его первым рассказать, что он сам знает о том периоде в истории государства Российского.

Илья ответил следующее.

– С началом царствования Екатерины II государственные интересы России обратились на юг. В 1768 году началась очередная русско-турецкая война. Русские войска выступили в направлении устьев Днепра и Днестра. В это время один из фаворитов царицы граф Алексей Орлов, находясь в Италии и зная истинное отношение населения Греции к туркам, предложил начать боевые действия в тылу турецких войск. Екатерина поддержала его смелую идею, и уже летом 1769 года боевые корабли снялись с якорей и взяли курс на Сицилию.

– Добро! – ответил подростку барин. – А можешь сказать, сколько кораблей участвовало в генеральном сражении с нашей стороны?

– Не сомневайтесь.

– Слушаю тебя.

– Головной ударный отряд включал в себя 4 линейных корабля, 2 фрегата и бомбардир «Гром».

– И как разворачивалась сия баталия?

– Настигнув турецкие корабли в Хиосском проливе Эгейского моря, мы смело атаковали противника…

– Можешь сказать мне, что было применено в этом бою впервые?

– А то… Мы применили двойные заряды пороха, что давало возможность насквозь пробивать ядрами деревянные корабли турок.

– Молодец! – сказал барин и даже поднялся с кресла. И в его памяти вновь отчетливо всплыл момент, когда два намертво сцепившиеся абордажными крючьями корабля – наш «Евстафий» и турецкий флагман – загорелись почти одновременно и вместе же пошли на дно, забрав с собой только русских душ числом 628…

А подросток продолжал:

– Не выдержав боя и после гибели своего флагмана «Реал-Мустафа» турки отступили в ближайшую бухту Чесма под прикрытие береговой артиллерии.

И тут Илья замолчал.

– Что же ты замолчал, сынок?

– Хочу просить вас, барин, далее самому продолжить хронологию того боя. Ведь это же все происходило на ваших глазах…

Тут барин присел и, задумавшись, прикрыл глаза, вспоминая, как сами загнавшие себя в маленькую бухту Чесма турецкие корабли оказались там тесно прижатыми друг к другу, не имея возможности ни для маневра, ни для ведения боя. Находясь в глубокой обороне, они полностью полагались лишь на береговую артиллерию. Этим и решил воспользоваться русский адмирал Спиридонов.

– Барин, вы не заснули? Отчего молчите-то? Или вам плохо? – уже беспокойно теребил барина за халат стоявший рядом Илья.

Невозмутимым оставался лишь слуга, что спокойно находился рядом.

Но вот барин словно бы очнулся и открыл глаза.

– Все хорошо… Не беспокойся. Вспоминал вот подробности…

– Ну так сказывайте же их мне, а я потом ребятам нашим перескажу.

– Изволь, попробую пересказать, – он сел поудобнее и сразу же начал вспоминать. – Адмирал Спиридонов понял, что Господь дарует ему шанс на победу, оставалось лишь грамотно воспользоваться этой скученностью турецкого флота и с помощью имевшихся четырех брандеров суметь поджечь неприятельский флот, запертый в бухте нашей русской эскадрой.

Старик видел, как у подростка зажглись неподдельным интересом глаза, и он продолжал свои воспоминания уже только для него:

– Ближе к полуночи был дан сигнал к началу атаки. Первым вступил в бой линейный корабль «Европа», по нему тут же был открыт шквальный огонь береговой артиллерии. Но ему удалось-таки ценою собственной гибели успеть выйти на прямой выстрел и точным выстрелом зажигательного снаряда поджечь первый турецкий корабль…

А уже к часу ночи в бой вступил и «Ростислав», а под его прикрытием находились и вошедшие в бухту наши брандеры. Еще одним точным выстрелом уже с «Ростислава» был подожжен большой корабль «Капудан-паша», который вспыхнул, словно гигантская свеча.

В этот самый момент в атаку и были посланы наши брандеры. Одно плохо, свет от горящего турецкого корабля явил нас неприятелю, а потому о скрытом подходе говорить уже не приходилось. Три брандера в тот же миг были взорваны огнем пушек с неприятельских кораблей.

– Выходит, что брандер, которым управлял лейтенант Ильин, был нашей последней надеждой? – спросил подросток у старого моряка.

– Выходит… А посему сей брандер мы направили на большой неприятельский 80-пушечный корабль, – продолжал свои воспоминания Дмитрий Сергеевич. – Помню, как обратился я тогда к своим боевым товарищам со словами: «Братцы, от нас с вами в сей час зависит успех боевой операции. Согласны ли вы со мною вместе сложить свои головы во славу родного Отечества и веры Православной?» – «Согласны», – отвечают они мне.

– Барин! – чуть было не взрываясь, обратился к барину подросток. – Вы уж врите, да не завирайтесь… Почто вы к матросам сами-то обращались? Или Ильин был ранен?

Барин смущенно улыбнулся смышленому подростку и продолжал.

– Твоя правда… Память подводить стала… Конечно же, это сам Ильин с этими словами к матросам обратился.

– И что было далее?

– Сцепившись с тем кораблем намертво, мы подожгли фитиль на своем брандере и, покинув брандер на шлюпке, стали быстро отходить от него. И вскоре раздался оглушительный взрыв. От него-то и загорелся неприятельский корабль. А далее… Уж не иначе как Сам Господь Бог управлял игрой того очистительного огня. Разлетевшиеся огненные обломки падали на стоявшие поблизости вражеские суда. В одно мгновение, словно от сухого пороха, вспыхнул и весь неприятельский флот. Даже на русских кораблях невозможно было дышать от пылающего жара вокруг. Люди стали задыхаться. Земля от разрывов боеприпасов пришла в движение… В этот момент по приказу адмирала Спиридонова наши корабли стали отбуксировать с помощью гребных судов подальше в море, боясь их возможного возгорания. А уже когда взошло солнце нашей победы, мы увидели лишь обуглившиеся днища турецких кораблей. Кстати, – обратился тут барин к подростку, – а ты помнишь, сколько их у турков было?

– Под командованием капудан-паши Хасан-бея было 16 крупных кораблей, 6 фрегатов, 6 шебек, 13 галер и 32 галиота… Общее вооружение, – говорил, словно читал «Отче наш», Илья, – составляло 1400 орудий.

– Все верно, сынок… После этого в город Чесму был высажен наш морской десант. Турецкий гарнизон оставил город без боя. Мы взорвали бастионы, взяв с собой медные орудия неприятеля, и уже 28 июня наши корабли взяли курс на Дарданеллы для блокады пролива.

Какое-то время оба молчали.

И вдруг Илья говорит.

– Вы, наверное, самый счастливый человек на свете. И в том бою участвовали, и под началом лейтенанта Ильина служили.

– Пожалуй, ты прав. И знаешь, я понял это только сегодня.

Восторженный подросток сидел рядом. Барин смотрел на него, а видел себя в детстве. В том возрасте, когда он и сам мечтал выйти в море на большом военном корабле.

– Спасибо тебе, Господи! – негромко вымолвил он.

– Почто, барин? Почто вы благодарите Бога? – спрашивает тогда старого воина подросток.

– За то, что Господь своих никогда не оставляет. И еще за то, что в моем доме появился ты.

– Скажите прямо… Я-то тут при чем?

– Я хотел бы просить тебя помочь мне в одном важном деле.