Кристальный матриархат - Александр Нерей

Я, ничего не соображая, машинально вцепился в букет и начал сматывать чудо-верёвку кольцами, точно такими, какие видел в пещере на нагеле. Только когда верёвка начала заканчиваться, и мой взгляд упёрся в деда со вторым букетом в руках, я начал осознавать, что случилось.

— Прутики отвяжи и приготовь к боевому походу, — скомандовал дед.

«Час от часу не легче, — опешил я. — К какому ещё походу? К какому бою? Дайте сначала успокоиться».

— Отчего у тебя руки трясутся? — спросил меня Угодник, когда вышел из времянки уже без Насти на руках.

— Это вам всё просто, а я не каждый день с чудесами сталкиваюсь, — попробовал я оправдаться, а руки у меня, и правда, тряслись.

— Всё элементарно, — начал объяснять Николай. — Веточки от мамы Кармалии, а верёвка из шерсти четырнадцати жертвенных агнцев из четырнадцати миров первого круга. Но не из чистой шерсти, а с добавлением её. Договор есть такой с каждым миром, как увидят кого на этой верёвочке, пропустят туда, куда она протянута. А веточки для проходов таких и нужны. Мы с тобой уже с их помощью миры пересекали. Или ты не понял, когда за мной на «Москвиче» ехал?

— Может не до конца, но понял, что вы с Давидовичем на дороге проход открыли, когда задымили. А разве имя Кармалии не секрет?

— Ещё какой, — сказал Угодник. — Но я уже давно к вашему делу приобщён. Только никому другому говорить об этом не надо. Если миры захотят, сами поимённо представятся. А если им не понравится, что кто-то их имена разбалтывает, беды не миновать. Станет тот, как Павел, непомнящим.

— Непомнящим? Как же он нас обучает? — изумился я.

— Всё что нужно для вашей учёбы он помнит. И беспамятство его временное. О нём он сам попросил у Скефия. Чтобы на старости лет не проболтаться и беду не накликать, — объяснил Угодник.

— Мне-то что делать? Ведь я не просил о таких знаниях, а меня в мороках чуть ли не под диктовку заставили их выучить. Теперь такая путаница. И места в голове уже не хватает… Для этих секретных знаний. Того и гляди проболтаюсь, — пожаловался я на посредническую жизнь.

— Не переживай. Тебя ещё по губам не били, когда собирался проболтаться? Если не били, то теперь начнут. Значит, ты все миры первого круга запомнил?

— Что толку, если мы им номерки с конца навесили. И тёток в нашем счёте нет, — подосадовал я о наболевшем.

— Ничего страшного. Разберёшься, — успокоил дядька и сменил тему разговора, потому что к нам подошли Павел с Александром-третьим. — Когда лошадка прискачет?

— Поутру обещался, — ответил дед. — Рассчитываться будем овсом или рублями?

— Как попросит, так и оплатим, — сказал Угодник. — Лишь бы Настя не заснула, пока ждать будем.

Мы недолго потоптались во дворе, потом Угодник оставил третьего выглядывать лошадку, а меня с дедом повёл в хату на разговор.

— Ты хоть помнишь, что там взрослым будешь? — начал он, когда мы чинно расселись по табуретам.

— Помню, — еле выдавил я из себя и в один миг стал маленьким и безвольным.

— А это ответственность. И за мальчонкой присмотр. И за языком, чтобы на людях недоумком не выглядеть. И покушать сготовить, и в магазин. Кем там представишься? А представишься Настиным братом. Но в первую очередь отыщешь Димку. Может его уже родственники какие-нибудь загребли? Или, не дай Бог, в детдом сдали. Так что проявишь инициативу, как с хоккеистами на Черёмушках.

— Как он нам весточку пришлёт? Ведь будет там как привязанный, — испортил дед, так складно начавшийся, разговор.

— Пролезет с букетом в соседний мир, перелетит на гору, и в гости к девчушке, — отрезал угодник.

— У него же метки нет, чтобы по тем мирам разгуливать, — удивил дед проницательностью и хорошей памятью.

— Она должна была её поставить, когда букетом одаривала, — не согласился Угодник. — Ты же получил метку? — уточнил он уже у меня.

— Конечно, — соврал я, незнамо зачем.

— Значит, с помощью Скефия пролазишь в первый мир второго круга, потом бегом к Настиному дому. Ищешь следы трагедии, а если их нет, быстро в следующий мир, и так далее. Уловил? — закончил Николай инструктаж.

— Ещё раз повторить можно? И помедленнее, — жалобно попросил я.

— Чудак-человек. Ты же башковитый. А чтобы двери между соседними мирами открыть, хватит трёх веточек из букета. Только знак особый ими показать надо, — огорошивал дядька каждым словом, а сам улыбался, как будто для меня всё это давно знакомое и плёвое дело.

— Какой ещё знак? — потребовал я объяснений.

— Особый. Первоначально круг надо перед собой начертить. В воздухе. Чертишь один круг, попадаешь в первый круг миров. Чертишь два – во второй. Смекаешь? Потом перекрестить его надо, а уже после цифру нарисовать всё так же, в воздухе. Номер по счёту в этом круге. Сразу же эти три веточки сгорят и дыма видимо-невидимо наделают, а ты шагай в дым. И всё. Считай, что уже там, куда просился. И это работает, когда из спящего мира выбираешься, а не походя из какого вздумается. Хотя и тогда, конечно, получается, но зачем зря драгоценность такую расходовать? Всё ясно?

Если что непонятное вспомнишь, на нашей прогулке спроси. Договорились? — прервал речь Угодник, заслышав топот ног бежавшего с улицы Александра.

Третий, как и учили, подскочил к окошку, стукнул в него двойным ударом и спросил:

— Деда, вы там?

— Изыди, — откликнулся Павел, и мы всей гурьбой вывалились из хаты.

Я вышагнул во двор последним. На ходу всё тряс и тряс головой, пытаясь хоть как-то уложить в ней последние новости и тайные знания, только что услышанные по секрету от старших. А Угодник вышел за калитку, быстро о чём-то договорился с хозяином лошади и вернулся обратно.

— Всё готово. Я за Настей, а ты мигом на телегу. Там нас встретишь и, чуть что, поможешь её приземлить, — распорядился дядька и вошёл во времянку.

Глава 8. Вороная процессия

Я выскочил из двора и взгромоздился на подъехавшую телегу. Только зарывшись в сено, лежавшее в задней части телеги, слегка успокоился и начал глазеть