Шаманы северных народов России - Ольга Борисовна Христофорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако А. В. Смоляк, работавшая в том же регионе во второй половине XX века, выяснила, что важность сексуального избранничества была сильно преувеличена. Ее собеседники, нанайцы и ульчи, говорили, что главные стимулы, толкающие духов к шаману, сводятся в основном к желанию получить от него пищу и — реже — кров. Старые ульчи сообщали, что, кроме того, аями любят тело и запах шамана, и именно это руководит ими, а сексуальные отношения все единодушно отрицали.
Записи этнографа А. В. Смоляк
Нанайцы считали, что духи-помощники после смерти шамана возвращались на исконную шаманскую территорию и жили там многие годы, зарывшись в землю, траву либо в домике дёкасон, затем просыпались, начинали искать нового хозяина. Они ждали, когда появится новый кандидат в шаманы — родственник умершего. Иногда, говорят, дух даже присутствовал при родах женщины, когда появлялся наследник главного шамана. Дух примечал: «Этот ребенок будет моим». Он уже любил этого человека, его кровь, его тело, его запах. Затем много лет он следил за этим человеком, а потом начинал ему являться, приходил из ночи в ночь, понуждал к шаманству[77].
Действительно, вряд ли гипотеза о сексуальном избранничестве верна — у других народов Сибири мы практически не встречаем упоминаний о сексуальных отношениях шаманов и избравших их духов. Кроме, пожалуй, жителей другой, северной, части Дальнего Востока: чукчей, коряков, ительменов и эскимосов. У них такой вид избранничества был и, пожалуй, больше других влиял на повседневную жизнь шаманов. О ней пойдет речь в следующей главе.
Глава 5. Жизнь и смерть шамана
Шаман среди соплеменников
Давайте теперь вернемся из символического мира в мир физический и посмотрим на шамана как на человека среди других людей. Как он жил, чем занимался кроме своей «профессиональной» деятельности, чем и как зарабатывал на жизнь, как относились к нему другие люди? И сколько их было — шаманов?
Это вообще интересный вопрос — сколько шаманов нужно людям? Как мы знаем из кетского мифа, приведенного в первой главе книги, при возникновении шаманства каждому кетскому роду был дан свой шаман. В. И. Анучин, автор первой научной работы о шаманстве у кетов, писал, что в 1909 году у них было три «больших» шамана с полным облачением и одиннадцать «малых шаманов разного ранга»[78]. По данным 1930-х годов, на группу елогуйских кетов в семьдесят семей приходилось десять шаманов (правда, не уточняется, какого статуса они были)[79]. У кетов было представление, что шаманские духи не призывают новых шаманов, пока есть старые.
У чукчей в каждом стойбище и каждом селении был шаман. По нганасанским материалам, в одной родовой группе обычно был один большой шаман. По данным на 1931 год, нганасан было 615 человек и среди них насчитывалось не менее десяти шаманов[80]. У каждого из них был свой круг людей, которым они помогали, — в основном родичи, но не только: к шаманам, которые считались сильными, обращались и представители других родов и даже народов. Шаман — это фигура родового защитника: лекаря, воина, помощника в делах, поэтому сильные шаманы редко бывали близкими родственниками в одном поколении. А если так случалось, то они как будто расходились и не пересекались в своей шаманской деятельности, и у каждого складывался свой круг «подопечных». Так было с Демниме и Тубяку, сыновьями Дюхадие Нгамтусуо: они всю жизнь спорили, кто из них наследовал главных духов отца, каждый считал себя настоящим шаманом, а другого — шарлатаном. Поссорившись в молодости, они не общались до конца жизни. Мне кажется, дело здесь не столько в их личных качествах и обстоятельствах, сколько в том, что такова природа «профессии»: шаман — одиночка, он называет себя ребенком божеств и духов, а людей, которым он помогает, — своими детьми. И у каждого шамана свои духи и свои люди, а чужие тут не нужны. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и «профессиональное» соперничество, и, возможно, жажду славы и тягу к власти. Однако речь не шла о борьбе за заработок — шаманская работа совсем не была прибыльным делом. Иногда шаман ничего не получал за камлания, должен был помогать нуждающимся безвозмездно. Обычные люди на них смотрели как на «несущих свой крест», считали, что шаманят они по требованию духов и на пользу людям.
Кетский шаман.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
Шаманы жили прежде всего за счет основных занятий своих народов — были обычными охотниками, рыболовами, скотоводами, имели семьи. Некоторые были умельцами в изготовлении промысловых орудий и средств передвижения: нарт, лодок, лыж. Женщины-шаманки вели дом, растили детей. Исследователи-североведы XX века писали, что в жизни, в общении это были обыкновенные люди, каждый со своим характером. Их шаманские качества в повседневной жизни внешне никак не проявлялись. Они соблюдали все правила, обычаи и законы своих народов.
Нарты.
The New York Public Library Digital Collections
Пожалуй, самым экзотическим нюансом, связанным с повседневностью, было существование шаманов «превращенного пола» на крайнем северо-востоке Сибири — у чукчей, коряков, ительменов и эскимосов. Подобный феномен был и у некоторых индейских племен Северной Америки. Суть его была в следующем: дух, избравший человека на роль шамана, руководствовался сексуальными желаниями (вспомним гипотезу Штернберга, которая в этом регионе подтверждается). Если считалось, что дух был противоположного пола по отношению к его избраннику, то в поведении начинающего шамана ничего не менялось (как и у жителей южных районов Дальнего Востока, о чем говорилось выше). Если же дух воспринимался как того же пола, что и его избранник, то последний (обычно это был мужчина) вынужден был изменить свой пол. В большинстве случаев достаточно было внешних знаков: духи требовали только ношения женской одежды, и такой «по-женски одетый» мог жениться и иметь детей, пасти оленей, охотиться, как всякий мужчина. В других случаях запрещались мужские промыслы, борьба, ношение оружия, но половая жизнь все же оставалась ненарушенной. Наконец, в редких случаях человек должен был совершенно измениться: поменять одежду и прическу, занятия и образ жизни, тип поведения и произношение (мужское произношение у чукчей отличается от женского), даже тип брака. Владимир Богораз встречал у чукчей в начале XX века мужчин, «превращенных» в женщин (кеучхие — «женоподобный», или йирка-лауль — «мягкий мужчина»),
