Президент планеты - ЧБУ

– Ходить босиком по шишкам – больновато, – сказал Артур.

Сосед, расстроенный его отказом, медленно пятясь, вернулся к себе и залез под одеяло. Кажется, день удался.

Весь вечер Артур слушал радио. Ему нравились разговоры, внутри него определённо была какая-то струна, и когда он слышал чужие слова, она дрожала и приносила ему удовольствие. Музыку он не любил: как только разговоры заканчивались и начиналась песня, он искал новую радиостанцию с диалогами ведущих. Несколько раз сосед пытался подойти и выключить радио, но Артур выставлял руки и перекрывал проход. Так, под тихие разговоры, он и уснул.

Ночью ужасно зачесалась голова, и чем больше он её чесал сквозь бинты, тем больше она болела. В конце он начал драть её ногтями и плакать одновременно. Казалось, между черепом и бинтами ползают пчёлы и жалят его без перерыва. Разбуженный звуками, подошёл сосед и начал держать его руки, чтобы он не трогал голову, Артур заплакал ещё сильнее от того, что голову разрывало изнутри. Через несколько секунд появилась медсестра, она сначала привязала его руки ремнями, а затем сделала укол в предплечье. После ухода медсестры глаза слезились, он ничего не видел, только чувствовал, как рядом стоит сосед и гладит его лоб, мягко и аккуратно. Боль начала медленно проходить, и он уснул с открытым ртом.

Ночь была беспокойной, он просыпался много раз, но, засыпая, каждый раз видел сны один хуже другого. Ближе к утру его сознание успокоилось, и он наконец смог поспать нормально.

Открыв глаза, он увидел толпу людей в палате, все были в белых халатах, накинутых поверх пиджаков или рубашек. Они обступили его плотным кольцом и что-то тихо обсуждали. Говорил из них только один – в лёгких сандалиях и штанах тёмно-синего цвета, остальные были в туфлях. Все люди были в возрасте, даже женщины, и те седые. Среди них оказался только один врач, остальные – начальники, акционеры, ученые или бизнесмены, может быть, даже совет министров – кто угодно. Человек тридцать вместилось в одну палату, под их взглядами Артуру стало неловко.

Врач говорил тихо, но при этом энергично жестикулировал: махал руками, ходил из стороны в сторону, менял темп и интонацию, попеременно указывал то себе на голову, то на Артура. Люди смотрели с заинтересованностью, изредка кто-то из них задавал вопрос, в этот момент врач делал паузу, после чего продолжал монолог.

Голоса у них были не очень приятные, поэтому Артур включил радио и повысил громкость, чтобы перекрыть голоса доктора и остальных. Радио автоматически настроилось на последнюю включённую волну – анекдоты и выступления комиков без перерыва. Он не понимал, что там говорят, но там часто смеялись люди, и это поднимало ему настроение.

В этот раз донеслось два голоса: один мужской, а второй мужской, но притворяющийся женским.

– Кошачий мех повсюду, может, стоит разбавить воду, – говорил мужской голос.

– Только не бери бензопилу, у меня до сих пор волосы дыбом, – отвечал женский, и из динамиков раздался хохот зала, Артур смеялся вместе с ними.

– Медиумы не умеют играть в футбол, поэтому они носят бронежилеты, – продолжал мужской голос.

– Конечно, ведь дерево не может расти в сметане, для этого надо купить цистерну керосина, – отвечал женский, и снова хохот.

Врач повысил голос, чтобы его услышали за смехом и аплодисментами, доносящимися из динамиков, но Артур повысил громкость, чтобы врача совсем не было слышно. Теперь врач разговаривал как в немом кино: рот открывался, губы шевелились, а звука не было. Наконец врач не выдержал, подошёл к тумбочке, выключил радио и продолжил разговор, ещё более активно жестикулируя. Артур снова включил радио.

Не переставая говорить, врач шагнул обратно к тумбочке, хотел взять радио в руки, но Артур его опередил и засунул аппарат под одеяло. Голоса и смех стали приглушёнными. Врача это устроило, и он продолжил монолог, но в этот момент Артур вытащил радио наружу, и слова врача никто не услышал.

С нетерпением тот шагнул к койке Артура, но он опять убрал радио под одеяло. Началась борьба: врач пытался стянуть одеяло и забрать мешающий ему прибор, а Артур свернулся в клубок и всячески защищал своё сокровище.

– Кажется, ковёр лежит вверх ногами, – сказал кто-то из толпы позади врача, и остальные засмеялись.

Красный от досады и смущения, врач прекратил бороться и с остатками гордости предложил присутствующим продолжить разговор в коридоре. Он стоял у выхода из палаты и придерживал дверь, пока тридцать человек медленно выходили один за одним. Напоследок врач кинул на Артура злобный взгляд.

Сосед, что лежал на кровати напротив, показывал ему большой палец. Артур не мог понять, чему он так радуется: пульта от телевизора нет, еды вкусной нет, на улицу выйти нельзя. В этой больничной палате одна беспросветная скука. Но сосед не унимался, он теперь показывал сразу два больших пальца, а потом внезапно открыл дверь тумбочки и достал оттуда мобильный телефон с сенсорным экраном, но при этом на вид крепкий, как наковальня. Такой телефон с легкостью бы выдержал падение с вершины небоскрёба. Специальная модель для людей с дырявыми руками.

– Снизу по лестнице черепаха перевернулась на спину, – начал говорить сосед в трубку, и чем больше говорил, тем радостнее становился голос. – В прошлый раз метель намела лишь половину снега, надо попробовать использовать огнемёт. Дудочник не умеет делать сальто, только при помощи резиновых подтяжек…

Через четыре дня в палату пришли два санитара с транспортировочной хирургической каталкой. Один из санитаров, с волосатыми руками и повёрнутым на бок носом, подошёл к Артуру и схватил его без какого-либо предупреждения, как обычный ящик с инструментом, безвольный, бессловесный, бездушный. Артур подчинился, что ещё ему оставалось делать? Он чувствовал себя собачонкой на пути у бульдозера.

Его везли мимо разноцветных палат с волками, гиппопотамами, говорящими пчёлами и самолётами со сломанными крыльями, которым добрый доктор накладывал фиксирующую повязку. Они затолкали каталку в лифт и нажали на кнопку двадцать девятого этажа. Несмотря на то что в лифте их было трое, санитары мысленно отсутствовали. Они делали всё автоматически, получая команды не от мозга, а напрямую от своих собственных мышц. Мысленно они были где-то далеко, там, где пляж и море.

На двадцать втором этаже к ним присоединились ещё два человека: парень в кожаной куртке, с вытатуированным скорпионом на лице, и девушка с зелёными волосами, жующая жвачку. У обоих были разбиты губы, и синяки начинали наливаться у переносиц. Они держались за руки, и вид у них был царский, словно больница должна гордиться