Президент планеты - ЧБУ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Широкие трубы с водой заполняли её до краёв за сорок секунд, автоматически выставляя температуру в двадцать восемь градусов. Стоило ему произнести у себя в комнате фразу: «Зена, наполни ванну», – как она уже была готова к его приходу.
Здесь же, на улице Гибралтара, он мог помыться, только зайдя в подземный гараж торгового центра, где в самом дальнем углу стоял кран с холодной водой. В сам торговый центр его бы не пустили с таким внешним видом и запахом.
Вокруг ходили сотни людей, и никому не было до него дела: все куда-то спешили. Даже пешеходные дроны огибали его по кривой траектории, лишь бы не испачкаться в человеческих отходах. Со всех сторон его окружали небоскрёбы, тянущиеся далеко к облакам. Это был самый центр города, в этом месте дороги и тротуары бурлили от людского потока, лишь Дарвин брёл медленно, прижимаясь к стенам зданий, чтобы проходящие мимо не задевали его плечами. Повсюду стояли лавки с сосисками и кукурузой, жарящие мясо на огне и во фритюре. На другой стороне улицы находился автомат с румяной курицей, крутящейся вокруг своей оси около раскалённых до красна пружин. Её аромат распространялся по всей округе, и от него живот Дарвина пускался в пляс. Казалось, желудок сейчас выскочит наружу и рванёт через дорогу.
Дальше так существовать было нельзя. Если Дарвин продолжит выживать на улице, опираясь только на свои собственные силы, он не продержится до следующего дня. Это Дарвин знал точно. Он уже сейчас готов был упасть на асфальт и остаться там лежать. Его поддерживало лишь собственное упрямство. Необходимо было связаться с кем-нибудь. У него в телефоне, который Ян унёс с собой, были контакты всех родственников и персонала дома, учителей, поваров, охраны. Все они хранились в облаке, и если бы ему удалось попросить у кого-нибудь телефон, авторизоваться и зайти в свой аккаунт, он восстановил бы все необходимые номера телефонов.
Такой ход был очень опасен: сейчас его «Самсунг Юниверс шестнадцать» находится в руках военных, и как только он авторизуется с нового устройства, на его собственном телефоне тут же появится уведомление: кто-то вошёл в аккаунт с нового устройства. Они узнают его адрес всего за несколько секунд. Но Дарвина это уже не волновало: даже если его схватят, это будет лучше, чем то, что с ним происходит сейчас.
– Дай телефон, – обратился Дарвин к подростку с продуктовыми пакетами, в которых виднелись квадратные коробки с порошками. Он шёл по улице в направлении своего дома и насвистывал неизвестную песню. Услышав вопрос, мальчик осмотрел Дарвина с ног до головы и хмыкнул:
– А ногой под зад не хочешь?
– Быстро дай телефон, – потребовал Дарвин, не привыкший, что ему отказывают.
Вместо ответа подросток поставил на землю пакеты, подошёл к Дарвину, развернул его и пнул под зад тыльной стороной ступни, словно бил по футбольному мячу. Дарвин упал на землю, ободрал колени и ладони, стесал кожу на подбородке. От такого отношения стало очень обидно, Дарвин ведь не оскорблял парня, не просил его обменяться одеждой. Всего лишь потребовал телефон.
Солнце пекло ему в открытый затылок. Было жарко, казалось, его вот-вот опять стошнит. На ватных ногах он поднялся и двинулся дальше, в сторону робоцирка. Это было круглое здание в форме маленького Колизея. Там дроны давали представления перед зрителями. Совершали акробатические трюки, устраивали гладиаторские бои с расчленёнкой в виде протёкшего масла и разорванных проводов, а также играли в театральных постановках. Даже романтические пьесы ставили с дронами-актёрами. Все роботы в цирке были уникальными, не серийного производства, а один даже был известен своей неестественно умелой актёрской игрой.
На широкой площади перед зданием робоцирка сидели на лавочке две старухи. К ним Дарвин и отправился. Казалось, они всё свободное время проводили на улице, потому что их белая кожа загорела до состояния тёмного изюма. На одной были солнцезащитные очки в декоративной лиственной оправе, а у другой на голове розовая бейсболка с надписью «Леди».
– Дайте мне телефон, – потребовал он слабым, безжизненным голосом.
– Ого, – удивилась старуха в очках. – Что с тобой, мальчик? Неважно выглядишь.
– На себя посмотрите, – услышал он свой собственный голос. – Давайте сюда свои телефоны, пока я не разозлился.
– Ты похож на призрака, – продолжала старуха, не обращая внимания на его слова. – Может, тебе «Скорую» вызвать? Как тебя звать?
– Я Дарвин, – ответил он.
– Это тот, что учредил какую-то премию? – спросила она у своей подруги.
– Чего? – не поняла старуха в бейсболке.
– Ну, премию, вроде как премия Дарвина по математике.
– Нет такой премии, – возразила вторая. – Есть Нобелевская премия, есть Пулитцеровская. Премии Дарвина по математике не бывает. А если и бывает, то надо очень постараться, чтобы её получить.
– Так чего хотел-то? – спросила старуха в очках.
– Мне нужны ваши телефоны, и побыстрее. У меня нет времени трещать тут с вами, – сказал Дарвин. Его укачивало, он не мог стоять прямо, словно у него осталась только одна нога.
– Разве так других людей просят об услуге? – удивилась старуха в бейсболке. – Тебе нездоровится, но это не даёт тебе права грубить окружающим. Отойди на десять шагов, развернись вокруг своей оси и подойди снова, только в этот раз попроси нормально.
– Вам жалко телефона? – спросил он. – Он наверняка стоит не дороже пятисот долларов, за такие деньги я раньше шампунь покупал.
– Дело не в деньгах, а в твоём отношении. Пока не попросишь вежливо, ничего не получишь. Кто вообще тебя воспитывал?
– Меня воспитывала няня, – ответил Дарвин. – И мама, ещё немного горничная. Последнюю наняли всего год назад вместо старой, та воровала у нас всё, что помещалось в панталонах.
– Мало внимания уделяли, значит. Иди и сядь вон на ту лавку. – Старуха в кепке указала на противоположную лавку, расположенную у фонтана в виде одуванчика. – Подумай над тем, что ты хочешь сказать и как именно ты это сделаешь. Потом подойди и спроси так, чтобы мы захотели дать тебе телефон.
Если бы не слабость во всём теле, он разозлился бы не на шутку. Он сел на лавку, сделал несколько глубоких вдохов и вспомнил всё, чему Финес его учила. Дарвин никогда не прислушивался к её словам, потому
