Эллиот Майлз - Т. Л. Свон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я закрываю глаза, и мое тело начинает двигаться само по себе; теперь у него есть конкретная задача, и я не смогу его остановить, даже если бы попыталась.
– Наверное, следовало бы разложить тебя на этом столе и отлизать… прямо здесь. – Он прикусывает мочку. – Ты не представляешь, как мне отчаянно необходимо ощутить твой вкус. Я думать ни о чем другом не могу.
Он вдруг сильно кусает меня в шею, и я подскакиваю, балансируя на грани боли.
Вот зараза этот Эллиот Майлз, король грязных словечек… а ведь мы еще даже до главного не добрались!
Я вновь сладко содрогаюсь, и его пальцы впиваются в мои бедра почти болезненно.
Глаза у него потемнели, полные, красивые губы голодно полураскрыты.
– Дай мне сливочек, детка, трахни мой член.
Я конвульсирую, падая за грань. Оргазм так силен, что я жалобно скулю ему прямо в рот; он победно улыбается и целует меня, пока я возвращаюсь на землю.
Эллиот опирается спиной на спинку кресла и наблюдает за мной; нежно заправляет прядь волос мне за ухо.
Вот теперь… можно и поесть!—
Глава 11
Стою у зеркала в туалете ресторана и смотрю на свое отражение. Мое лицо аж светится от сытого довольства.
Кто ты такая и куда дела прежнюю Кейт?
Что это сейчас было?
Вот только что я готова была свалиться в обморок на нервной почве, а через минуту уже вовсю терлась о него на кресле, и ведь мы еще даже не поели… бр-р-р, что это на меня нашло?
Я вела себя как подросток, которому похоть ударила в голову.
Как стыдно! Ненадолго же хватило твоего хладнокровия, дура!
Жестокие отрезвляющие слова из статьи, выданной поисковиком, преследуют меня: «Любовно прозванный журналистами Казановой в силу очевидной способности заставлять женщин исполнять любое свое желание…»
О да, еще какой способности!
Проклятье, теперь я – одна из этих женщин… убейте меня на месте!
Я неторопливо мою руки, чуть приглаживаю волосы… и, если честно, мне хочется просто сбежать. Этот мужчина заставляет меня желать такого, что я и представить себе не могла.
Иду обратно в кабинет и возвращаюсь на свое место.
Эллиот сидит, расслабленно раскинувшись в кресле, с бокалом в руке, его глаза внимательно оценивают мой вид.
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Да. – Беру свою «Маргариту».
– Что-то ты притихла.
– О, – небрежно пожимаю плечами. – Мне немного неловко.
По его лицу мелькает тень недовольства.
– Из-за чего?
– Забудь, это ерунда.
Поспешно делаю глоток – и зачем я это сказала?
– Ке-эйт. – В его голосе слышно предостережение.
– Я просто… не могу поверить, что делала это.
– Что делала?
Смотрю на него: он и вправду ничего не понимает. Должно быть, для него это в порядке вещей.
– Да то, что мы и двух минут здесь не просидели, как я стала тереться о тебя, точно мартовская кошка.
Он озадаченно смотрит на меня.
– И что тебя смущает?
– Забудь, я же сказала! – Резко отставляю свой бокал. – Ты готов ехать?
– Нет. – Он пристально смотрит на меня. – Объясни мне, что́ ты только что сказала.
– Эллиот!
– Я всю свою жизнь Эллиот! Что ты имела в виду? – Тон его становится жестким.
Молчу, не зная, что сказать.
Он подается вперед всем телом.
– Здесь нет никого, кроме тебя и меня, Кейт. И то, что происходит между нами… никого не касается, – говорит он тихо. – И если от того, что ты доставляешь мне сексуальное удовольствие, тебе неловко, тогда… – Он пожимает плечами.
– «Тогда» что?
– Тогда что мы здесь делаем?
Недовольно кусаю губы и ворчу:
– Почему ты упорно заставляешь меня чувствовать себя провинившимся подростком?
– Может, потому, что ты ведешь себя как подросток? – Он берет в руку бокал, вертит его, разглядывает. – Я авантюрист, Кейт. Я люблю секс, очень люблю, и мне нравится, когда мои женщины кончают… часто. – Он подносит бокал к губам и делает глоток; я вижу, как его язык стремительно облизывает нижнюю губу. – Если тебе нужна «ванилька», то я не тот мужчина, с которым ты ее получишь.
– Я никогда не говорила, что…
– Ты собираешься стыдиться каждый раз, когда я заставлю тебя кончить? – обрывает он меня.
– А давай-ка потише! – гневно шиплю я, невольно оглядываясь по сторонам.
– Мы одни, нас здесь только двое.
Смотрю на него во все глаза.
– И мы всегда будем одни, только вдвоем, – добавляет Эллиот. – В нашей постели больше никого нет. – Он снова подается вперед, обхватывает мой подбородок ладонью и проводит большим пальцем по моей губе. – Не наказывай себя за то, что получила новые ощущения, ангел, – шепотом просит он, потом тянется ближе, целует меня нежно-нежно, и я снова таю, прикасаясь к нему.
– Да, я буду тебя заставлять… но это всегда будет лишь то, что тебе нужно.
Его язык нежно заигрывает с моим, и я мягко улыбаюсь, закидывая руки на его широкие плечи.
О… этот мужчина!
– Перестань осуждать себя, – мурлычет он мне в губы, – иначе у нас ничего не получится.
Я киваю и отстраняюсь от него. Просто… его слишком много. Теперь мы соприкасаемся только лбами. Он нежно целует меня в щеку в этот интимный момент.
Да, между нами возникает близость, интимность, которой не должно быть.
Каждое слово, слетающее с его губ, кажется сакральным, словно он натаскивает меня на исполнение придуманной им самим роли. Готовит меня для того, что ему нужно.
Что бы это ни было.
Но у этой начинающей актрисы есть сердечко, и я боюсь, что оно в опасности, потому что мы еще даже начать толком не начали, а если сегодняшний вечер чему и научил меня, так это тому, что от Эллиота Майлза не убежишь.
Если бы он захотел, то мог бы поставить меня на колени. Я уже чувствую, как рассыпаются мои щиты, и все же не хочу, чтобы это прекратилось.
Он встает, подает мне пальто, и я вдеваю руки в рукава, потом он разворачивает меня к себе и целует так, как будто нам принадлежит все время этого мира. Это значит – медленно, эротично и нежно, и я расслабленно улыбаюсь, убаюканная его губами.
Его поцелуй – как наркотик.
Я слышу, как где-то далеко-далеко завывают тревожные сирены.
Да начнутся игры.
Гаражная дверь из черного металла медленно ползет вверх. Моя ладонь в руке Эллиота, у него на коленях, мы сидим на заднем сиденье «бентли»,
