Душа наизнанку - Александр Ольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Речи ораторов на съезде были посвящены Джону Маккейну как политику и человеку: говорили о личном мужестве кандидата и стойкости, с которой он пережил годы плена, о его служении Америке, а также о независимости этого республиканца, часто выбиравшего в политике собственный путь.
Не обошлось и без критики Обамы. Бывший мэр Нью-Йорка Рудди Джулиани подверг сомнению опыт кандидата от демократов, заявив, что «жесткие времена требуют умелого руководства, и сейчас не время для обучения по месту работы».
Бывший губернатор Массачусетса Митт Ромни, напомнив о призыве кампании Обамы к «переменам», сказал, что перемены в Вашингтоне должны быть к лучшему, а это означает выбрать Джона Маккейна и обеспечить победу консерваторам.
Звездой съезда стала Сара Пэйлин. Овация, которой ее приветствовали, сопоставима с тем, как демократы в Денвере встречали бывшего президента Билла Клинтона. Комментируя негативные отзывы прессы в ее адрес, она сказала: «Вот мой ответ для всех журналистов и репортеров, которые постоянно меня критикуют: я не собираюсь в Вашингтон, чтобы завоевать ваше расположение. Я собираюсь в Вашингтон, чтобы служить людям этой великой страны».
Джон Маккейн в своей речи на съезде пообещал «расшевелить Вашингтон». «Я протяну руку любому, кто поможет мне вновь привести механизм нашей страны в действие», – сказал он. Маккейн ратовал за создание новых рабочих мест, улучшение системы образования и снижение зависимости США от иностранной нефти. Он раскритиковал Россию, «отвергшую идеалы демократии», но пообещал работать над установлением «хороших отношений» с ней, чтобы «не пришлось опасаться возвращения холодной войны».
Согласно нашей договоренности с Престоном, по окончании партийных съездов я должен был подготовить статью о двух кандидатах на пост президента, которые, если выражаться языком спортивных комментаторов, «вышли в финал». Итак, команду республиканцев представляли Джон Маккейн и его кандидат в вице-президенты Сара Пэйлин, а демократов – Барак Обама и Джо Байден. Шеф хотел получить статью, которая бы доступно и логично объяснила избирателям диаметрально противоположные позиции кандидатов, чтобы в ноябре наши читатели могли сделать осознанный выбор между «красными» и «синими».
Я работал над статьей в лэптопе, который практически всегда носил с собой. Представьте мою реакцию, когда в последний день форума республиканцев мой лэптоп исчез. Мои поиски в номере отеля, машине, а также в пресс-службе конгресс-холла для аккредитованных журналистов не дали никакого результата. Расспросы коллег и сотрудников гостиницы, обращение в бюро забытых и потерянных вещей тоже не увенчались успехом. Напрашивался только один вывод: лэптоп украли. Но кому, черт возьми, понадобился мой старенький «Эппл», и почему его решили украсть именно сейчас?
Безусловно, я все дублировал, поэтому не паниковал относительно последней статьи или другой ценной информации; к тому же лэптоп был защищен сложными паролями, хотя для серьезных хакеров любые пароли – просто смех. Больше всего меня озадачила причина кражи. Будь это простой воришка-обыватель, вероятно, он выбрал бы модель подороже, более новую, чем моя, да и украсть значительно легче в магазине, кафе, метро, наконец. Профессиональный шпионаж я тоже исключил, потому что был уверен в том, что ни я, ни информация в лэптопе не представляли никакой ценности для моих коллег-журналистов, работавших в других средствах массовой информации. В результате оставался только один вариант – психологический шантаж, цель которого была мне непонятна.
Исчерпав все разумные доводы, я решил, что, как бы мне ни хотелось забыть странные происшествия уходящего лета, а именно: слежку за мной в Сан-Франциско, прокол шин моей машины на парковке и нелепую корреспонденцию, – объяснить пропажу лэптопа можно было, только сопоставив все эти гнусные инциденты. Становилось вполне очевидным, что все это было делом рук какого-то злоумышленника, который то ли выполнял чьи-то указания, то ли действовал в одиночку. Я понимал, что меня хотят напугать, доставить мне неприятности и вывести из себя, но не мог логически объяснить причину этих домогательств. Чего мои недоброжелатели хотели взамен? Я – журналист, а не разведчик или гангстер; не миллионер, не знаменитость, не известный ученый, а просто обычный репортер.
Поскольку лэптоп принадлежал газете, то я не мог больше рассматривать происходящее как личную проблему и скрывать эту историю от Престона. Я обязан был сообщить о краже шефу и, если он сочтет нужным, заявить об этом в полицию.
Я позвонил Престону и рассказал ему о пропаже лэптопа, о том, что вот уже два месяца меня кто-то шантажирует. Шеф предложил пока не обращаться в полицию, а по возвращении в Сан-Франциско заглянуть в офис и получить новый лэптоп у Кейт. Кроме того, он обещал на всякий случай справиться у своих источников относительно профессионального шпионажа, хотя мы оба согласились, что это довольно слабая версия и она вряд ли поможет нам напасть на след злодеев. В конце нашего разговора шеф по-отцовски посоветовал мне быть осторожным и высказал мысль об «охотниках за головами», которые, в отличие от рекрутеров, занимаются поиском и переманиванием успешных сотрудников, не заинтересованных в перемене работы. Я сомневался, что «охотники за головами» будут использовать такие нелегальные методы, да и потом, зачем им запугивать меня, если они всего лишь хотят предложить работу в другой компании? Тем не менее здесь было о чем подумать.
Накануне моего отъезда я отправился на вечеринку, устроенную для журналистов по случаю завершения работы съезда. После изнурительного форума, нескольких интервью, бесконечных дедлайнов и цейтнота я чувствовал себя изможденным, и больше всего в последний вечер в Сент-Поле мне хотелось немного расслабиться.
– Майк? – окликнул меня незнакомый мужской голос, как только я поудобнее устроился за барной стойкой и заказал скотч.
Ко мне подошел высокий статный мужчина средних лет с выразительными черными глазами, в глубине которых таилась легкая насмешка.
– Не думаю, что мы знакомы, сэр, – ответил я, не сомневаясь, что мужчина ошибся.
– Вы Майк Стивенсон, не так ли?
– Да. Я – Майк Стивенсон, хотя, вероятно, у меня много однофамильцев. «Стивенсон» – довольно распространенная фамилия, знаете ли.
– Согласен, но я действительно хотел бы поговорить именно с вами, и могу заверить вас, что здесь нет ошибки. Позвольте представиться: меня зовут Алекс Кросс, я представляю интересы газеты «Дейли». Мне бы очень хотелось побеседовать с вами с глазу на глаз об одном серьезном предложении. Наша беседа не должна занять больше
