Душа наизнанку - Александр Ольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
12 ноября, 1995
Это была во всех отношениях сумасшедшая поездка – от начала и до конца. Наша компания снимает огромную квартиру в Питере на Петроградской стороне. Останавливаются в ней сотрудники фирмы, которые бывают в городе по делам. Одним словом, компания просто экономит деньги на гостинице. Наш компьютерщик Артем ездит в Питер довольно часто, а на ноябрьские праздники поехал туда с девушкой Наташей.
Седьмого ноября мы работали. Около полудня Вадим звонит мне в офис и просит найти Артема. Узнав, что он в Питере, Вадим объявляет, что едет на вокзал покупать билеты, и вечером мы тоже отправляемся в Питер. На мой вопрос, что нам там делать, мне ответили: «Почему бы не развлечься?» Артема мы знали давно, потому что он – лучший друг Халима.
Вадим покупает билеты на час ночи. Я простужена, у меня болит горло, но это все мелочи, так как мы едем в Ленинград! Встречаемся на «Комсомольской» в 12:30. Вадим приходит без опоздания, что само по себе подозрительно, поскольку пунктуальность никогда не входила в его правила. Садимся в поезд, входим в купе, и я замираю: в багажном отсеке спит пьяный в дымину мужик, а на наших полках – следы от его грязных сапог. Мы просто онемели. Вадим идет за проводником, но тот со страшным матом вышвыривает его из своего купе. Ну, думаю, хорошее начало, веселая будет у нас поездка.
Поезд отправляется. Вадим достает бутылку вина и коробку конфет. Я забываю и про пьяницу, и про больное горло. После часового трепа за жизнь мы воспользовались соседним свободным купе и занялись любовью…
Приехали мы в Питер ранним утром. Прошлись по Невскому, у Гостиного сели в метро и поехали на квартиру. После нескольких наших настойчивых звонков и продолжительной возни за дверью на пороге появился заспанный Артем и вместо радостных возгласов или удивления пробурчал: «Привет, проходите, мы тут… это… спим еще».
Квартира была довольно убогая, сделано в ней все через одно место, в лучших традициях совка. Нам отвели комнату с роялем, чему мы были очень рады. Наташа оказалась недалекой вздорной девицей лет двадцати. Она невзлюбила нас с первой же минуты и начала вредничать, демонстрируя свой идиотский характер.
Пообедав, мы отправились гулять по городу, наслаждаясь лучами заходящего солнышка. Вадим был так рад, что выбрался в любимый город, и с упоением показывал мне каждый его уголок: вот Петропавловка в розовом закате, вот Аничков мост и скульптура Всадника. В эти дни Вадим окружил меня невероятным вниманием: то дарил мне розы на Невском, то целовал у всех на виду, то доставал из кармана открытки с надписями: «Я без ума от тебя!», «Целую и обнимяу», а то совершенно бесцеремонно обнимал в вагоне метро…
Вечером мы ужинали вдвоем при свечах (к счастью, Артем с подружкой ушли в кино), пили наше любимое мерло, слушали музыку, Вадим играл на рояле.
Мы провели всего одну ночь в этой квартире, а следующим вечером перебрались к друзьям Вадима, с которыми он познакомился в Риме. Елена и Антон – молодые художники, оба еще учатся в Мухинском, довольно милая пара. Вечером мы сходили вместе с ними в театр, а после поужинали у них дома.
Последний вечер тоже не обошелся без приколов. До отхода московского поезда оставалась пара часов, которые было сложно провести с пользой, потому что на что-нибудь интересное требовалось гораздо больше времени. Погода выдалась промозглая, и очень хотелось согреться. Вадим терпеть не может кафе и рестораны, поэтому мы нашли на свою голову еще одно приключение. Купили в Елисеевском свежий хлеб, красную рыбу, икру и бутылку коньяка, а потом, случайно угадав комбинацию кода, зашли в подъезд какого-то жилого дома, поднялись на пятый этаж и на лестничной площадке устроили маленький пир.
Финальным аккордом этой поездки стал фирменный поезд «Березка» с вышколенными проводниками и ужином. Даже посадку объявили на двух языках, русском и английском. Вадим остался в Питере еще на один день, а я ехала обратно в Москву с полным комфортом. На этот раз попутчиками оказались летчики, которые развлекали меня всю дорогу, рассказывая забавные истории и анекдоты.
Чем больше я читал заметки незнакомки, тем чаще меня посещала мысль, что я смогу в полной мере понять суть написанного и закономерность происходящего, если познакомлюсь с ней самой. Ведь только хозяйке дневника было под силу из калейдоскопа эпизодов и случаев составить гармоничную мозаику. Отсутствие обычной хронологии в записях Полины мешало разложить все по полочкам и связать в логическую цепочку описываемые события, откровения и чувства. Каждый раз, когда я пытался из множества фрагментов ее жизни собрать пазл, ничего не получалось.
Более того, Полина и я выросли в странах, чьи культурные различия отнюдь не меньше расстояния, разделяющего их. Мне требовались не только литературный перевод заметок с русского на английский, но и подробная инструкция о том, как жили в России в середине девяностых. К примеру, мне с моим ограниченным взглядом из благополучной Америки было непонятно, почему рейсовый автобус, пришедший первого января по расписанию, – это «просто чудеса»; почему проводнику безразлично, что «в багажном отсеке спит пьяный в дымину мужик», а при попытке Вадима пожаловаться он, вместо того чтобы принять меры, «со страшным матом вышвыривает» того из купе. Или почему люди, которые могут позволить себе купить «красной рыбы, икры и бутылку коньяка», устраивают пир на лестничной площадке жилого дома. Я уже не говорю о «фирменном поезде „Березка“»…
Я родился и вырос в Штатах, и хотя мои родители – не богачи, мы никогда не бедствовали: жили в собственном доме, имели машину, почти каждый год ездили отдыхать на море. Аккуратно подстриженные газоны, супермаркеты, заваленные всякой всячиной, отличный сервис, рождественские распродажи, видеоигры, аттракционы – все эти и многие другие блага были неотъемлемой частью моих детства и юности. Позднее, когда я стал журналистом и побывал в странах Латинской Америки, Африки и Азии, я понял, что нам с сестрой, как и нашим друзьям, страшно повезло. Нищета, голод, гражданские войны, равно как и государственные перевороты, визы, очереди за продуктами и дефицит товаров, были знакомы нам только понаслышке. Железный занавес, десятилетиями разделявший Запад
