Поворот (СИ) - Номен Квинтус

— Понятно… Но тогда получается, что мы всех этих голодных накормить вообще без проблем можем. Так какого же хрена…

— Можем. Более того, мы их накормим и с голоду у нас точно никто не умрет. Но если под шумок мы вывезем в Сибирь и на дальний Восток миллионов пять нахрен здесь не нужных людей, то положительные эмоции нам будут обеспечены еще лет на десять. Очень положительные: на Дальнем Востоке мы уже начинаем строить два новых металлургических завода, тракторный, автомобильный — и вот весь этот человеческий балласт там нам обеспечит основу уже рабочего класса. Я уже не говорю о железных дорогах…

— По-моему, ты только о них и говоришь.

— Ну конечно, транспорт — это наше все. А когда есть транспорт… мужик-то — он по природе своей жаден и завистлив, и благодаря этому новые прииски дальневосточные очень быстро стране золотишко выдают, поскольку с трудовыми ресурсами, которые уже осознали, что пахать и сеять там уже поздновато, на приисках проблем нет. Лично я ожидаю, что в этом году мы оттуда золота привезем уже больше ста тонн, но если… когда мы сможем на эти прииски без особых проблем заводить современную технику, поток ценного металла прилично увеличится.

— Это да, до пяти тысяч тонн нам все же осталось многовато.

— А сколько сейчас нам накопить получилось?

— Янки золото, как Штюрмеру и обещали, нам доставили полностью, и золота у нас сейчас в загашнике почти три с половиной тысячи тонн. Но если мыть всего по сотне тонн в год, то еще нам тут пахать придется пятнадцать лет.

— А если сидеть на попе ровно и ничего не делать, то и за двадцать пять можно постараться. Пока у нас есть невостребованный трудовой ресурс, я предлагаю потихоньку начинать освоение Мурунтау.

— А харя у нас не треснет?

— Отнюдь. И как раз ситуация политически подходящая: засуха, Россия тратит миллионы на системы орошения всего, что только можно и нельзя оросить — так что если мы начнем строить оросительную системы в Кызылкумах, никто и ухом не поведет. А водопровод там придется строить, боюсь, минимум года три…

— Что тебе для водопровода надо?

— Лично мне вообще ничего не надо. А водопровод будет строить… я тут нашел одного поручика отставного, который еще до войны как раз занимался постройкой всяких систем водоснабжения, так вот он хочет протянуть там две трубы, железобетонных трубы диаметром по три метра. Так что ему будет нужен бетон, железо опять же арматурное, могучая электростанция… скорее всего угольная, поэтому там и железная дорога, чтобы этот уголь возить, понадобится.

— А у нас…

— А у нас ничего этого нет, поэтому начинать строительство рудника в Мурунтау нужно с металлургического комбината в Караганде. Андрюш, Кригер-Войновскому ты поручишь постройку железки в Караганду?

— А ты на легкие работы свалить хочешь?

— Именно так. Мы тут подумали, и я займусь постройкой металлургических заводов в районе Борзи и неподалеку от Урги. Есть мнение, что в тех краях можно через пару лет снимать по миллиону тонн стального проката в год. И я постараюсь это мнение оправдать.

— Из тебя же металлург…

— Ну я же сказал: наше всё — это железные дороги. И чтобы их выстроить, чтобы трассы проложить… я с народом пообщался и понял: лучше меня или тебя сейчас никто трассу нужных дорог не проложит. Но ты занят, так что у меня и выбора-то нет. Только ты мне все же помочь немного должен будешь.

— Трассы прокладывать? Это я, конечно могу, но…

— Нет. Ты мне жену ненадолго одолжи: там придется с монголами очень серьезно договариваться, а сам я с этим точно не справлюсь. Ну а «мать всех монголов»…

— Тогда сам с ней договаривайся. Только очень осторожно, у нее, конечно, токсикоз вроде не особо и сильный, но всякими подручными предметами она кидается исключительно метко.

— Поздравляю, и тебя, и особенно Юмсун. Но я теперь не знаю: тащить ее в поезде…

— Поговори с ней. Из Библиотекарей она, мне кажется, самая вменяемая получилась. А когда ты туда ехать собираешься?

— Теперь уже, как я понимаю, чем раньше, тем лучше. Где сейчас Юмсун, ты не в курсе?

Четырнадцатого июня Александр Александрович на аэродроме, расположенном возле лаборатории Рябушинского, с сильным волнением ждал начала испытаний его новой машины. Совершенно новой, ни на что ранее известное вообще непохожей. Изготовленной целиком из алюминия (точнее, из каких-то алюминиевых сплавов), с двумя моторами, каждый из которых мощностью превышал семьсот «лошадок», формой более схожий с какой-то рыбой, нежели с самолетами…

Когда ему такой самолет предложил разработать Федор Николаевич Тетеркин, инженер Архангельский разве что не рассмеялся тому в лицо, ведь параметры машины, запрошенные этим очень молодым товарищем, находились далеко за пределами разумного. А когда он вдобавок еще и маленькую модельку будущего самолета ему показал, т Александр Александрович решил, что товарищ явно переучился. Однако Николай Егорович с огромным удовольствием эту модельку обсчитал и сообщил одному из своих лучших учеников, что молодой, но все же инженер Тетеркин вовсе не бредит. А после того как Боря Юрьев рассчитал для новой машины конструкцию исключительно эффективных пропеллеров, работа над новым самолетом пошла очень быстро. То есть для такой машины просто невероятно быстро — и менее чем через два года самолет был уже построен и подготовлен для опытных полетов.

Александр Александрович с волнением смотрел на стоящую возле ангара машину, возле которой копошились инженеры из группы обслуживания, и — именно из-за волнения, мешающего ему спокойно дожидаться важнейшего момента — он не удержался и задал спокойно сидящему рядом Федору Тетеркину вопрос, который не давал ему покоя уже почти два года:

— Федор Николаевич, а почему для разработки этого самолета вы выбрали именно меня? Ведь в нашей группе, по мнению Николая Егоровича, лучшим был Андрей Николаевич…

— Тут на самом деле две причины. Во-первых, вы создаете самолеты чтобы они летали, а Туполев его бы делал для того, чтобы все говорили, что самолет выстроил именно он. Вам важно было сделать именно хороший самолет, а ему — чтобы прославиться, а насколько хорошим получится самолет, его особо и не волнует. Вторая причина важнее: он думает — и по сию пору думает — что он все, касающееся самолетов, знает лучше всех. А вы — вы понимаете, что всё знать невозможно и передаете часть работ тем, кто лучше знает как делать определенные вещи. У вас же шасси разрабатывали две группы инженеров, одна — задние стойки, одна — переднюю, крыло у вас тоже рассчитывалось не вами, как и винтомоторная группа. Но вы все это смогли, скажем так, заранее скомпоновать — еще до того, как отдельные узлы и детали даже начали проектироваться, и все эти группы инженеров делали именно то, что нужно было для создания такой машины. В результате мы имеем лучшею в мире машину…

— Но, мне кажется, и Андрей Николаевич смог бы такую построить.

— Нет. Он бы на дерьмо изошел сразу после того, как мы выбрали компоновку с носовым колесом: так же никто в мире не делает, а он понять не в состоянии, что если что-то делают все, то вовсе не обязательно это будет лучшим решением. И, открою вам секрет, мы совершенно не уверены, что Андрей Николаевич не раззвонил бы на весь мир о том, как и из чего изготавливаются некоторые важные узлы…

— А я… спасибо, я понял. А теперь вы мне хотите предложить какую-то новую разработку?

— Не хочу. Я вообще хочу вас сослать… в Воронеж, думаю, где-то на год сослать.

— Хм… а почему в Воронеж? Это в наказание, потому что там ожидается жуткий неурожай? — неумело пошутил авиаконструктор.

— Это потому, что в Воронеже заканчивается строительство нового авиазавода, и вам нужно будет наладить там серийный выпуск таких самолетов.

— Но он еще не прошел испытания, он ведь даже еще в воздух не поднялся!

— Поднимется, не сейчас, так в следующий раз. Самолет выглядит очень красиво, а красивые машины обязательно летать будут. А нам, стране, нужно, чтобы начиная со следующего лета новый авиазавод мог выпускать таких самолетов по сотне в год. У нас, видите ли, страна очень большая, а тратить впустую дни и даже недели для того, чтобы из пункта А переместиться в пункт Б, просто глупо. Куда как приятнее переместиться на полторы тысячи километров за пять часов, а не за двое суток. И в Нижний из Москвы лучше лететь полтора часа, чем восемь часов трястись в вагоне, так что вам нужно будет производство таких самолетов обязательно наладить. Не обязательно точно таких, я все же думаю, что и во время испытаний что-то придется подправить, да и моторы скоро, надеюсь, более мощные появятся. И новые авиационные приборы, так что до завершения всей программы испытаний еще подумайте о том, какие еще инженеры в ваше конструкторское бюро потребуются… и где таких инженеров можно будет взять.