Поворот (СИ) - Номен Квинтус

— Инженер Толмачёв, машину эту придумавший и предложивший завод там выстроить, сам родом из Благовещенска, и он говорит, что рабочих он там найдет. Все же на верфях там рабочие довольно неплохие, с машинами знакомы…

— Ну, допустим… все это даже интересно, но сколько времени займет постройка завода?

— Начать выделку косилок, если поначалу моторы к ним из Царицына возить, можно, по его словам, уже осенью: там верфь одна старая стоит без дела. А за следующий год можно и новый завод будет выстроить, где косилки целиком выделываться станут. А с металлом… в Петровске-то завод сейчас чугуна и стали много выдает, а заводу не особо много и потребуется.

— Про лошадей тогда понятно, а с коровами что?

— А с коровами нужно будет, как я уже сказал, туда племенную скотину завозить. С кормами там природа мужиков не обидит, те же голштинцы будут молока давать втрое против того, что здесь мужики эти получали. А так как им столько просто не выпить, то, думаю, можно будет там и сырных заводов понаставить.

— Что-то я избытка голштинцев у нас не вижу.

— В этом году и не увидите, а в следующем их у нас будет уже много. Не избыток, конечно, но… За океаном всерьез озаботились вспышкой туберкулеза, после испанки довольно много и весьма богатых американцев его подхватили. Насколько я знаю, Мария Федоровна где-то в Болгарии устроила санаторий, где за большие деньги иностранцев от туберкулеза лечат…

— А причем тут это?

— С американцев она плату берет коровами. Один пациент — десять коров или один племенной бык, причем не по желанию пациента, а по тяжести болезни цена определяется. То есть Мария Федоровна так сказала, а на самом деле… Она говорит, что на этот год только там записано на лечение больше пяти тысяч человек из Америки. Но главное, что уже больше тысячи быков уже работают в костромской губернии с местными коровами, и у нас такой скотины через год почти достаточно будет. Да и весь приплод этого года будет оставлен на развод, а на первое время… госпожа Юмсун вроде с монголами уже договорилась о поставке миллиона коров и даже большего числа овец. Так что по коровам и овцам сертификаты закроем, и даже досрочно закоем.

— Я что-то не пойму, — заявила Наталия на заседании правительства, состоявшемся в начале августа, — у нас кто чем занимается? Маша почему-то коровок разводит, а товарищ Сталин, вместо того, чтобы переселенцами заниматься, заводы разные строит…

— Маша коровок от безысходности запасает, — ответила ей Еля, — от безысходности. Халицина у нас уже много делается, даже на буржуев хватает — но американцы золотом за него платить не желают.

— Это почему? У них же доллар-то пока золотой, если я не путаю, какие проблемы-то?

— Проблемы простые: они нам полторы тысячи тонн золота отдали и у них теперь золотые монеты в дефиците, ответила на вопрос Маша. — Не то, чтобы совсем уж в дефиците, но везти с собой столько, сколько я за халицин прошу, они просто опасаются. А основное золото к нам от англичан всяко приходит, можно с янки и скотиной брать, тем более у нас породистой скотины острая нехватка.

— А у англичан-то откуда горы золотые?

— Пока к ним золото из Южной Африки поступает, ну а я стараюсь, чтобы оно у них не залеживалось. И вроде успешно стараюсь: народ там болеть не устает, лекарств жрут много.

— А Сталин…

— А Сталин как раз с переселенцами проблемы и решает, — снова в разговор вступила Еля, — просто там проблем получилось куда как больше, чем мы изначально предполагали. Мы-то думали, что если лоботрясов переселить, то сразу все и образуется, но просчитались: засуха не только на полях дармоедов наступила, но и у вполне себе трудолюбивых середняков. А ты ему про этих середняков ведь лично и персонально наговорила много, и он придумал, как все это на пользу стране повернуть.

— И как? Я же сама крестьянка, мне это очень интересно узнать: а вдруг и не захочется в деревню вернуться.

— Он с середняками, которые морально уже готовы были в ТОЗы записаться, очень интересно договаривается: их семьями перевозит на новые места, дома им приличные дает бесплатно, рядом МТС организует. То есть не всех, конечно, перевозит, он и на местах им поляну старается расчистить — но уже понятно, что на всех поляны все равно не хватит, и он самых, что ли, инициативных собирает в новых поселках. И в тех же новых селах он и рвань подзаборную селит, правда без особого фанатизма, только чтобы этим середнякам было кому поручать несложные и не особо трудные работы. С оплатой буквально прокормом — но за прокорм и последние лентяи работать будут, поскольку еды никак иначе им получить не выйдет. И будут эти лентяи лесополосы защитные сажать, навоз в коровниках и птичниках убирать…

— А нам-то с этого что?

— А то: дети-то у сачкодавов будут учиться в одних школах с детьми середняков, в госхозах фактически работающих, у них соседи трудолюбивые наглядным примером будут: и живут они хорошо и сыто, и начальство их уважает… в общем, следующее поколение уже в нормальных людей превратится. А чтобы оно, поколение это, быстрее превращалось… Старшие дети всех этих середняков направлены Сталиным в специальные школы, я бы их назвала курсами политпросвета. На самом деле это все же скорее школы молодых механизаторов, нам же без техники уже вообще никак — но детишкам там заодно и в голову нужные идеи вкладывают.

— Социалистические? Нам только этих идей и не хватает: Лена уже утомилась по Европам ездить и поступать в разные университеты. Ее вообще скоро во всех университетах Европы запомнят и в двери пускать не будут!

— Но согласись: провалиться на экзаменах в семь университетов подряд — это же какое мастерство и артистизм нужен!

— Ничего сложного, — рассмеялась Лена, — нужно просто запомнить, что пятью пять — двадцать пять, шестью шесть — тридцать шесть, а семью семь — сорок семь. И, для закрепления эффекта, что восемью восемь — пятьдесят восемь, после такого даже если бы я какому-нибудь профессору теорему о четырех красках доказала, он все равно меня бы в университет не принял. А насчет социалистических идей я тогда со Сталиным отдельно поговорю, а то он пока в Маркса верует, действительно карму людям подпортить может изрядно.

— Лен, ты же гречанка, а не бенгалка, какую карму?

— Русскую православную. Или там азербайджанскую мусульманскую: какая разница? Но поговорить всяко нужно… чуть погодя, когда он с голодранцами работу закончит. Потому что из нас почему-то никто эту работенку на себя брать не захотел, так что мы ему по крайней мере пока мешать не станем. А вот в сентябре-октябре, когда детишки эти несчастные в школу пойдут…

— Тогда пусть лучше Андрей с ним поговорит, у тебя уж больно рожа несолидная.

— Как раз моя рожа будет наиболее эффективна: для него не понять то, что молодая девица считает вещью очевидной, будет просто стыдно.

— А он в курсе, чем эта девица занимается в свободное время?

— Ему это и знать не надо, достаточно и того, что я родственница самого… кто у нас Петя-то по должности? Вот его.

— Ну поговори, потом о результатах нам расскажешь. Мне уже интересно, кто кого перевоспитать сможет.

— Это же очевидно: твердые знания всегда побеждают слепую веру. Ну, если человек попадается разумный, а у Сталина, судя по отзывам современников, с разумом проблем не наблюдалось.

Вообще-то у неурожая есть и хорошая сторона: появилось очень много народа, согласного на любую работу за минимальную оплату. Да, большей частью народа неумелого, но копать и таскать вполне способного — и изрядную часть этого народа удалось направить на разные стройки. И самыми большими «индустриальными стройками стали в двадцать первом году ГЭС на Вуоксе, куда получилось привлечь в общей сложности почти сотню тысяч человек. На работу именно 'копать и таскать» — но все равно электростанции строились очень быстро. Однако в любом случае всех «желающих поработать за еду» туда было не отправить, да и вообще большую часть людей никуда особо далеко отправлять никто не хотел, так что почти полтора миллиона мужиков занялись копанием и тасканием в родных местах. То есть полтора миллиона этим занялись в русском Черноземье, где под руководством Эдуарда Брониславовича строились дороги. То есть в основном министр путей сообщения работал над дорогами железными, но «попутно» его озадачили и прокладкой простых шоссейных дорог — и вот с ними на Юге было все не очень просто. То есть и с железными дорогами там было непросто, а тут еще и комиссия по индустриализации постаралась все усложнить — однако Эдуард Брониславович решил, что идея получилась не такая уж и глупая. Простая идея: дороги строить такие, чтобы они не превращались в сезон в реки грязи.