Последние боги: Пробуждение - Марк Егорчев

— Там… в последней комнате. Мы не… не сделали ей ничего плохого. Мы просто…

— Не волнуйся, — бросил я. — Если бы сделали, вас бы уже не было.

— Марк?!

Я повернул голову на голос. Из-за стойки, где стояли приборы, выскочили двое — Саша и Света. Он всё тот же — невысокий, рыжий, только как будто сильно повзрослевший за последние два месяца, а она — всё такая же, миниатюрная и очень красивая. Они выглядели измотанными, но явно были рады меня видеть.

— Живой, значит, — Саша обрадованно выпалил, оглядывая меня. — Ну, относительно.

— Ага, поцарапали немного, но не критично, — я кивнул. — Вы двое тут чего? Неужели с этими? — кивнул на забившихся в угол учёных. Я, конечно, помнил, что они были здесь, когда меня приводили, но спросить что-то было надо.

— Мы работаем здесь, — спокойно сказала Света. — Врач и объект для изучения, — кивнула на Сашу. — Они нас не трогали, потому что мы ценные.

— Аня в порядке? — я перевёл взгляд на них.

— Да, мы за ней присматривали, — кивнул Саша. — Пойдём, мы покажем.

Он вдруг замер, посмотрел на меня внимательнее и нахмурился:

— Марк, а что вообще происходит? Сначала грохот, потом огонь, теперь ты вваливаешься, как будто только что из ада вышел.

Я хмыкнул.

— Примерно так и было. Триумвират больше не рулит этим местом. Гуров мёртв, Князев тоже. Гончие, судя по всему, почти все перебиты.

Саша выругался сквозь зубы, а Света только тяжело выдохнула.

— Значит, бардак полный, — тихо сказала она.

— Ага, — подтвердил я. — Но пока разбираться некогда. Давайте к Ане.

Я направился за ними, ощущая, как внутри нарастает напряжение.

Толкнул дверь.

Аня сидела на кушетке у дальней стены, сжавшись в комок. Бледная, осунувшаяся, но… живая. Когда она подняла на меня взгляд, в нём промелькнуло недоверие. Потом — шок.

— Лазарев? — её голос был едва слышным.

Я кивнул.

— Ты жива. Отлично. Пора уходить.

Я вышел из лаборатории первым. На улице светало. В воздухе ещё витали запахи гари, крови и распадающейся дисциплины. Где-то вдалеке доносились редкие выкрики и разрозненные звуки борьбы — последние очаги сопротивления, которые догорали, как угли в костре. Щиты сделали своё дело, но теперь в лагере царила опасная тишина.

Без порядка это место превратится в хаос быстрее, чем кто-то скажет «анархия».

Сейчас, когда Триумвират мёртв, лагерь стоял перед выбором. Остаться единым или развалиться на банды, где каждый будет рвать свою часть территории. Мне было плевать на власть, но совсем не плевать на то, что здесь может начаться резня, а потом кто-нибудь решит, что в следующий раз безопаснее будет убить меня первым.

Я нашёл Виктора у здания главного корпуса ДВФУ. Он стоял на крыльце, опираяся на окровавленный двуручный меч, а вокруг него сгрудились несколько Щитов. Глаза его были тёмными, напряжёнными, но, завидев меня, он слегка кивнул.

— Жив? — бросил он, смерив меня взглядом, но в голосе слышалось не только напряжение, но и скрытая радость.

— Живее всех мёртвых, — ответил я, усмехнувшись. — Ты как?

— Гончие мертвы. Остались отдельные крысы. Их добивают. — Виктор кивнул в сторону нескольких бойцов, методично прочёсывающих территорию. Затем посмотрел на меня внимательнее. — Что вообще произошло? Почему мы все пришли в себя? И где эти сраные телепаты?

Я задержал на нём взгляд, оценивая, стоит ли сразу выкладывать всю правду. Но какая, к черту, разница? Всё равно узнают.

— Оба мертвы, — сказал я спокойно. — Гуров пытался меня убить, Князев пытался меня подчинить. Теперь их больше нет.

Виктор выругался сквозь зубы и снова взглянул на здание, где ещё недавно заседали те, кто управлял этим лагерем. Теперь оно стояло тёмное и безмолвное. Символично.

— Нам нужно поговорить со всеми, кто здесь хоть что-то решает, — сказал я. — Без Триумвирата начнётся бойня за власть.

— Думаешь, они согласятся просто взять и собраться? — Виктор усмехнулся. — У многих идеи поинтереснее.

— У многих ещё и трупы их хозяев перед глазами. Это работает отрезвляюще.

Я развернулся, вышел на середину площади, взмахнул рукой и запустил в небо огромный огненный шар. Он взвился вверх, осветив кампус, и на секунду окрасил всё в зловещий кровавый оттенок. Я на секунду офигел — после убийства Князева и Гурова я конкретно так усилился. Ещё вчера такой огромный шар я выдать бы не смог.

Люди начали выглядывать из укрытий. Кто-то осторожно выбрался на улицу, сжимая в руках оружие. Гражданские, бывшие военные, несколько уцелевших приближённых Триумвирата. Я заметил даже пару научных работников из лабораторий. Они стояли, неуверенно переглядываясь, но страх перед тем, что будет дальше, заставил их прийти.

Постепенно люди стекались на площадь. Виктор тем временем подошёл к группе Щитов, отдавая короткие распоряжения. Вскоре они начали прочёсывать территорию, загоняя остальных выживших начальников к месту сбора.

Через час на площади собралась основная часть тех, кто ещё мог иметь голос в решении будущего лагеря. Виктор встал рядом со мной, оглядывая собравшихся.

— Ладно, ты всех собрал, — он хмыкнул. — Но что теперь?

Я глубоко вдохнул, осматривая людей перед собой. Виктор скрестил руки на груди, но в глазах читался интерес.

— Ну давай, жги, — пробормотал он. — Ты же у нас главный любитель эффектных заявлений.

— Теперь мы решим, как жить дальше, — сказал я, делая шаг вперёд.

Толпа, собравшаяся на площади, постепенно приходила в себя. Люди переговаривались, кто-то шептался, кто-то оглядывался по сторонам, словно ожидая, что из темноты вот-вот выйдут солдаты Триумвирата и восстановят привычный порядок. Но этого не случилось. И больше не случится.

Я посмотрел на Виктора, и он молча кивнул.

— Здесь не место для разговоров, — громко сказал он, перекрывая гул голосов. — Нам нужен лекторий. Пошли.

Группа Щитов двинулась первой, задавая направление. За ними потянулись остальные: военные, гражданские, оставшиеся приближённые Триумвирата, учёные.

Я шагал в первых рядах, чувствуя на себе взгляды. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то с настороженностью, кто-то с плохо скрываемым страхом. Эти люди привыкли жить в подчинении. Они не знали, что делать с собой, когда никто не отдаёт приказы.

Лекторий представлял собой огромное помещение, рассчитанное на сотни человек. Когда-то здесь читали лекции студентам, но теперь это место стало импровизированным залом для совета. Я вошёл внутрь одним из первых и окинул взглядом аудиторию. Ряды кресел, сцена, большое табло на стене. Всё покрыто пылью и следами запустения, но сейчас это было лучшее место для собрания.

Щиты заняли позиции вдоль стен, обеспечивая безопасность. Люди расселись по местам, гул голосов постепенно затихал. Виктор вышел вперёд и осмотрел зал.

— Ладно, давайте начнём, — сказал он. — Если у