Ужас по средам - Тереза Дрисколл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэтью возвращается к судебным бумагам и видит, что там нет никаких указаний на то, что сообщение Элис было предъявлено Алексу или кому-то из пострадавших официально. То есть им вообще не воспользовались, и неудивительно. Такое сообщение ничего не добавляло к материалам следствия, а раз сама Элис отказалась выступить с этим заявлением в суде, то и толку от него чуть.
Хилл задумчиво постукивает пальцами по подбородку. Погоди-ка. А что, если кто-то все же упомянул об этом при Алексе еще до суда, во время следствия? Так, чтобы его завести.
Что, если Алекс знал, с чем Элис приходила в полицию?
– Ты только не радуйся раньше времени, Мел, но я, кажется, кое-что нашел.
И Мэтью кладет перед Мелани листочек со словами Элис.
– Похоже, у нашего Ромео сексуальная дисфункция.
– Что? Импотент? – Мелани пробегает глазами листочек, втянув подбородок в шею и хмуря лоб. – Не может быть. Он же занимался сексом с теми девчонками.
– Ну, не импотент, тут кое-что другое. Элис не хотела, чтобы это дошло до суда. Она просто считала, что полицейские должны об этом знать, вдруг это окажется важно. Но что, если Алекс все же прослышал? Допустим, кто-то сказал ему во время допроса, разумеется, не под запись. Ну, чтобы позлить его чуток. А наш нарцисс догадался, кто его так подставил. Это ведь наверняка задело его гордость, да еще как. Сидел потом в тюрьме и злился, копил обиду. Нет, это, конечно, только предположение, да и то притянутое за уши. Но, по-моему, оно дает нам вероятный мотив затаенной обиды против Элис.
Глава 45
ЭЛИС – ПРЕЖДЕ
Никогда не поверю, что есть люди, готовые обсуждать свою сексуальную жизнь с полицией. Лично мне хватило одного раза. Когда Алекса арестовали, полицейским непременно надо было сунуть нос в каждую мелочь нашего с ним пребывания в спальне. Нет, они, конечно, проявляли максимум такта. Извинялись за каждый новый вопрос. Но все равно задавали и задавали их с неуклонностью автомата. У Алекса были фетиши? Мне приходилось делать в постели что-нибудь странное? Он был со мной груб, причинял боль? Хоть чем-то намекал, что ему нравятся более молодые партнерши? Девочки?
И каждый раз я честно отвечала «нет». Наша сексуальная жизнь была нормальной. Обыкновенной. Я намеренно использовала именно это слово несколько раз. И все же кое-что я утаила: насмешка крылась в самой формулировке вопроса. Сначала я не придала этому значения, и лишь потом, вернувшись в Лондон с сестрой, стала постоянно думать об этом. И в конце концов спросила себя: может, стоило быть пооткровеннее?
Эта мысль не давала покоя, и я наконец отправилась в участок неподалеку от дома Лиэнн, чтобы сделать заявление.
Не официальное, разумеется. Женщина-полицейский отвела меня в крохотную комнату для допросов, где я первым делом заставила ее написать, что это будет неофициальное заявление.
– В суде я повторять это не буду. Никакая сила меня не заставит обсуждать свою половую жизнь перед судом. Так и запишите. Это существенно. Сейчас я делаю это заявление просто потому, что не знаю, вдруг оно окажется важным для следствия. К тому же оно у меня из головы не идет. Но в суде я это повторять не буду. Иначе воскресные газеты живьем меня съедят. – Глядя, как женщина-полицейский строчит на своем бланке, я попыталась вверх ногами разобрать написанное, чтобы убедиться – она держит слово. У нее был красивый почерк и очень красивая ручка. Дорогая.
– Так что, по-вашему, нам необходимо знать?
Я глубоко вдохнула. Все слова куда-то разбежались.
– Не спешите. Вам нелегко, я знаю.
– Это еще мягко сказано. В общем, когда меня допрашивали раньше, то задавали вопрос: имел ли Алекс какие-то особенности в постели. Я сказала нет, что, в общем-то, правда. У меня спрашивали, регулярно ли мы занимались сексом, и я ответила да, что тоже правда.
Я подождала, пока она запишет сказанное, потом продолжила:
– Но я не сказала вот чего. Алекс был… – Я умолкла и поджала губы. «Ну же, давай, выкладывай», – подбодрила я себя. – Короче. Алекс был не слишком хорош в постели.
На лице женщины-полицейского проступило недоумение. Она явно не знала, как реагировать на мои слова.
– Ох, черт, до чего же это унизительно. Нет, он был неплох. В смысле я бы не согласилась выйти за него замуж, будь все так плохо. Во-первых, он был чертовски привлекателен как мужчина, мне он очень нравился. Ну, то есть, пока я не узнала о нем всю правду. Во-вторых, он отлично целовался. Да и вообще был вполне адекватным любовником, в общем и целом. Я же говорю, я приняла его предложение. Зачем бы я стала это делать, будь он безнадежен в постели? Но… – Я перевела дух, заметив, что говорю слишком быстро. Надо успокоиться. – Дело в том, что у него были ограниченные возможности.
– Ограниченные возможности? – Женщина перестала писать.
Я ждала. Она тоже ждала.
– У него были проблемы со спуском.
– Что, простите?
Я закрыла глаза. Мне захотелось провалиться в какую-нибудь маленькую щелочку и затаиться там навсегда.
– Преждевременная эякуляция. Его ненадолго хватало.
Мне показалось, что она фыркнула. Или показалось? Я залилась краской.
– Послушайте, я знаю, над этим принято шутить. Считается, что это дико смешно. На самом деле в этом нет ничего веселого. По крайней мере, для Алекса в этом точно ничего веселого не было.
– Совершенно верно. Так почему вы считаете, что это может быть важно? Для расследования, я имею в виду.
– В том-то и дело, что я надеюсь, что это окажется не важно. Видите ли, поначалу меня это очень в нем удивляло. Понимаете, он был невероятно привлекателен как мужчина, при первой встрече он произвел на меня сногсшибательное впечатление. Я была уверена, что в этом деле ему просто
