Блуждающие в Хроносе - Данис Н

ты ясно осознаешь, что действовал не по своей воле. Всё, что случилось, допустил я сам своим отношением к происходящему вокруг. Мне просто стало всё равно. Поначалу я честно правил, отдавая всего себя этому делу. Я так долго к этому шёл, так этого желал. Я был уверен, что рождён для этого, и в конце концов, я был уверен, что просто неимоверно весело, когда всё делается по твоей указке и сам ты ничем не ограничен во власти. Но шли годы, и какая-то пустота разрасталась внутри. Мне всё также нравилось пить хорошее вино и проводить время с наложницами, но краски померкли. И однажды я признался себе совершенно искренне, что валяясь на мокрой соломе в убогой гостинице с тремя медяками в кармане, только что вернувшись с очередной неудачной вылазкой за проклятым золотом, в не менее проклятых развалинах, ощущая жжение в свежих ранах, я был значительно счастливее, чем на шёлковых перинах, где любой мой приказ выполнялся в ту же секунду.

Проморгавшись и окончательно отойдя ото сна, воин упёр секиру бойком в землю и положил рукоять на плечо, на манер своего собеседника. Опустил взгляд на мокрую траву и пошевелил пальцами ног, стряхивая росу с лепестков. Костёр без устали подогревал им спины, и будто начал реже потрескивать, приглушив свой ненасытный аппетит и вслушиваясь в разговор двух усталых скитальцев, что шли по извилистым тропинкам судьбы, где один поворот вёл к мечте, второй приводил к разочарованию, а какой-то сорванец, нарочно перепутав местами таблички на путеводном указателе, наблюдал из-за угла, еле сдерживая смешки. И спустя годы скитаний их путь был всё ещё далёк от завершения.

– Можешь не верить, но это я могу понять практически в полной мере. Чувство отчаяния мне хорошо знакомо. Не пойму только, почему ты не ушёл? Коль странствия по миру тебе милее дворцов и золота, – произнёс Ялмар.

– Могу сказать, что я думал о людях и порядке, который в кой-то мере поддерживается, пока на троне есть правитель. Поверишь?

Промолчав, воин пожал плечами.

– Но на самом деле нет. Причина конечно была, но не слишком возвышенная… когда-то давно, когда я был юн, я совершил непоправимое, и с тех пор я потерял возможность выбора. Хотя, как я смею жаловаться… ведь то, о чем мечтал, я получил с лихвой. Но оказалось, то, о чем я мечтал, и то, что мне было нужно – разные вещи, а то, что мне нужно, у меня было всегда, – повернувшись к своему собеседнику, Кронан натянул грустную улыбку. – Ну разве не бред?

– Где-то я прочёл, что ошибки – часть земного пути, которые дают нам бесценный опыт, дабы стать совершенной формой себя самого. Вот только чушь это беспросветная, из подобной логики можно судить, что ошибок должно становиться всё меньше, и так бы может и было, если бы внешняя среда не изменялась вместе с нами, приводя к новым формам тех же ошибок.

Король нахмурил брови, обратив пристальный взгляд на своего собеседника.

– Когда я тебя впервые увидел и не подумал бы, что в твоей голове крутятся какие-то размышления, кроме того, как бы стукнуть кого по голове секирой и выпить за это в ближайшей корчме.

– Так и было до появления одного образованного выскочки, – признался Ялмар, глянув через плечо на посапывающего виновника.

– Ну, моя ошибка вогнала меня в болото отчаяния, на котором я совершал их чуть ли не каждый день, так что соглашусь с твоей версией.

– Итак, почему король сидит один в с лесу с незнакомцами?

– По-моему, подошёл момент твоего караула, а я посплю… – поднимаясь на ноги, произнёс Кронан, натянув безмятежную улыбку. – А ответ прост – я вас ждал… – укутываясь в плащ, пробормотал он.

– И что это должно значить?

В ответ могучие плечи дёрнулись, и их хозяин, казалось, тут же захрапел. В тишине затрещали цикады и заквакали вдалеке лягушки, будто начав обсуждение последних новостей, услышанных из уст полночных собеседников. Ялмар достал ножик закреплённый на поясе, вытащил из ближайшего мешка зелёное яблоко, которое ему вручил король в первый день пути и начал срезать с него кожуру, решив побаловать себя ночным перекусом.

К полудню четвёртого дня отряд неспешно шагал по просёлочной дорогое, укатанной телегами. Плут достал свою пятую фляжку из специального «фляжечного мешка» и, откупорив пробку, ещё раз убедился в её предательской пустоте. Поймав на язык две капли выветрившегося пива, он яростно закрыл её обратно, чуть не выкинув бесполезный груз, но рассудив трезвым рассудком, понял, что ведь однажды она может быть вновь заполнена прекрасным напитком, и затолкал её обратно.

Флоки, шедшая слева от него и наблюдавшая за мучениями товарища, протянула ему свою флягу. Томми с благодарностью в глазах принял её, тут же приложившись к горлышку и сделав большой глоток. Разочарование постигло несчастного вора, когда набрав полный рот воды он понял, что его жестоко обманули. Злобно глянув на лучницу, он выплюнул всю без остатка воду и жалобно протянул:

– За что-о-о?

Девушка, сначала не поняв в чём её вина, пожала плечами, но проследив взгляд ворюги, который то и дело падал на большую флягу, висевшую у короля на спине и заманчиво побулькивала содержимым, догадалась о своей оплошности. Ускорив шаг, она догнала хозяина фляги и легонько подёргала рукав туники Кронана, привлекая его внимания. Его голова повернулась к девушке, на лице, как всегда при разговоре с Флоки, появилась добродушная улыбка. Лучница быстро объяснила ситуацию, потыкав для доходчивости пальцем в сторону плута, а потом указав на флягу на спине короля. Чёрные волосы подёргались на квадратной голове от басистой усмешки, что выдал хозяин последних запасов спиртного, а после голова согласно кивнула. Девушка, обернувшись, подозвала юного пропойцу к ним. Томми, не поверив в происходящее, ускорил шаг и подобрался к королю с правого бока, всё ещё недоверчиво посматривая на блестящую в солнечном свете флягу.

Кронан снял с плеча драгоценный груз и протянул в трясущиеся от нетерпения руки вора, который, откупорив с характерным звуком деревянную пробку, с недоверием посмотрел в весёлые глаза черноволосой детины, не понимая, почему он решил поделиться с ним, ведь Томми бы ни за что и ни с кем делиться пойлом не стал. И всё же запрокинул плоскую флягу, размером с тыкву, и припал к горлышку губами. Сообразив, что его опять надули, он состроил мерзкую гримасу, покрутил во рту тёплое вино с пряностями и