Блуждающие в Хроносе - Данис Н
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я придумала как его назову, – скача меж лошадей, которые в ужасе разбегались прочь от отмороженного пони, что, похоже, не один месяц держал их в страхе, прокричала девушка. – Томми! Он такой же мелкий, вредный и злобный, и всё-таки хороший!
– Думаю, он оценит, – улыбнувшись, поддержал её Ялмар.
В это время двуногий Томми, наконец отключившись, спал на плече у Догана, пуская слюни и счастливо подрыгивая ногой.
Кронан, сказав, что будет поздно, отправился с девушкой, которая представилась дочерью конюха, на сеновал, прихватив бутылку самого дорого вина в этой задрипанной корчме. На улице начинало смеркаться. Учёный, вытащив две свечи и установив их на столе с двух сторон, делал пометки в одной из своих тетрадок обтянутой чёрной кожей, иногда поправляя голову плута на своём плече. Он быстро царапал по бумаге цилиндрическим пером, когда к нему кто-то осторожно подкрался, прокашлялся и ткнул легонько в плечо. Доган остановил процесс, посмотрел поверх пенсне на человека. Седой старичок с длинной бородой в серой рубахе и подвязанных на бечёвку штанах стоял перед ним, ломая шапку в руках.
– Не серчай, господин, что потревожил, хотел я спросить тебя… ты колдун?
Доган, немного удивившись, осмотрелся вокруг и поняв, что вопрос всё же адресован ему, приосанившись, выдал неуверенное:
– Да? То есть да… немного колдун.
– Так и знал, – приободрившись, улыбнулся старичок, продемонстрировав четыре оставшихся зуба. – Кто ж ещё за книгами в корчме-то сидеть будет. Позволишь присесть?
Колдун протянул открытую ладонь к стулу напротив, приглашая старичка, который кряхтя уселся.
– Витигостом меня звать, староста я в этой несчастной деревеньке, – посматривая на недопитую кружку пива, которая стояла возле спящего Томми, представился старик.
Доган, поняв мысль, пододвинул кружку к Витигосту, на что Томми нервно дёрнулся, всосав свисающую слюну обратно. Улыбнувшись, староста отпил глоток и вытер рукавом намокшую бороду.
– Беда на нас свалилась, добрый господин. Второй месяц кряду коровы молока не дают, а если дают, то токмо кружку за день.
– Хотите, чтобы я их посмотрел? – предположил учёный.
– Чаво их смотреть то, – уныло покачав головой, сказал старик. – Знамо что с ними, ведьма у нас завелась, молоко ворует у бурёнок наших, колосья в поле жмёт, с чертями на горе сношается, – выдал свои обвинения Витигост. – В лесу она поселилась с три месяца назад, и тут-то началось.
– Что началось?
– Беды наши…
– Может есть какие-то свидетели или улики? Не хотелось бы обвинять женщину без достоверных фактов, – открыв новую страницу в кожаной тетрадке, начал своё первое расследование колдунский детектив Доган.
– Свидетели… – задумался старичок, погладив бороду. – Знамо есть! Доброжир, пастух наш, значится, видел на поле колесо от телеги, а когда обратно шёл со стадом, его уж след простыл. Или Миломира видала, как чёрный лис в хлев прошмыгнул, три ночи подряд так было, говорит. Орлик чёрную жабу видал недалече от конюшен. А Баламут говорит, ночью, когда из корчмы возвращался, видал девку верхом на лошадином черепе, в который был впряжён красный петух, – к месяцу летела, а ведь всем известно, что петухи нелётные птицы, – выдал все известные факты Витигост.
Доган, записав последнее из подозрений старосты, закрыл колпачком цилиндрик с пером, прочитал показания, заново прокрутил эти неопровержимые улики в голове и, пытаясь не сквернословить, спросил:
– Что?
– Говорю же, крадёт молоко наше, мешает с росой, кормит нечисту силу нам на погибель, – допив остатки пива и наливая из кувшина себе добавку, резюмировал старичок всем известные константы. – А ещё на кладбище могилы роет в полночь, кости, значица, собирает для ведовства, уж каждый день её там видють.
Учёный вздохнул, явно разочаровавшись своим первым колдовским делом и помотав головой, ответил:
– Ладно, схожу на кладбище, чисто из академического интереса. Большего не обещаю.
Старичок живо встрепенулся.
– Вот уж теперь-то мы прижмём эту тать чародейскую, с городским-то колдуном ей не тягаться, змеюке такой! В полночь за конюшнями, две сотни шагов, на холме наше кладбище, вы уж ей задайте, добрый господин, а мы наградой не обидим, – допив остатки пива в кувшине, староста вытащил из-за пазухи стопку исписанных листов, скреплённую толстым шнурком, и вручив её колдуну, быстро проговорил: – Это в доме покойной знахарки нашли пару лет назад, нам-то оно ни к чему, читать не обучены, а может вам сгодится для дела, – с этими словами старик быстро пошлёпал к выходу, ещё раз обернулся и, бодро поклонившись, вышел за дверь.
Доган, оставшись в двояких чувствах по данному делу, разложил бумаги на столе и посмотрел на каракули, написанные кривым почерком. Это был один из древних и забытых языков, которым обучил его прадед, и, прокрутив шестерни памяти в мозгу, он начал расшифровывать написанное и конспектировать в свою тетрадку. Спустя два часа работы за окном стемнело, Кронан так и не вернулся, а Ялмар с Флоки, известив колдуна о покупке лошадей, отправились на боковую в свои комнаты. Томми сполз на скамейку и посапывал на ней, изредка пинаясь ногами и бормоча проклятия на голову Бассо. Учёный, расшифровав к тому моменту почти все листы, понял наконец смысл бредней, которые нёс староста про ведьм, по крайней мере, понял логику мышления деревенских обитателей, дополнив их ещё более нелепыми описаниями приёмов чародейства. Он отложил рукописи и потёр глаза, успевшие раскраснеться от работы в полумраке безлюдной корчмы, в которой остался только он, Томми и корчмарь, неспешно протиравший столы, залитые пивом, вином и ещё незнамо чем. Он заказал стакан молока, на что корчмарь, хмыкнув, выдал порцию, явно загнув с ценой. Но объяснил это тем, что всё молоко в его заведении с соседних деревень, а потому дороже. Доган вернулся со стаканом за стол, Томми, тем временем, проснувшись, читал его тетрадь на последней странице:
– Ведьма, пометив корове вымя, может доить её, не выходя из своей избы, просто вынимания чопик из отверстия в стене своего дома,
