P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень похоже на него.
— Ты… — я морщусь и сиплю, борясь с тугим спазмом в горле. — Ты вызвал скорую?
— Нет. — Он опускается на колени передо мной, вглядываясь в лицо. — Я видел достаточно твоих приступов, чтобы знать, когда надо везти тебя в больницу.
— Когда я становлюсь синей, — бросаю я. Это была шутка Джоша.
Когда ты выглядишь, как смурф, значит, всё совсем плохо.
Губы Дома плотно сжимаются, и я заставляю себя отвести взгляд подальше от его рта.
— Ты хочешь в больницу? — спрашивает он.
Я качаю головой.
Нет. Чёрта с два.
В последний раз, когда я была в больнице, я держала за руку Джоша. Его кожа была холодной и потрескавшейся, а тело изо всех сил пыталось сохранить энергию, чтобы выжить.
Дом кивает, но остаётся передо мной, балансируя на корточках.
Я хмурюсь.
— Перестань пялиться. Через минуту мне станет лучше. — Наверное. По крайней мере, я уже могу говорить, пусть и с парой хрипов в конце каждой фразы.
Глаза Дома прищуриваются, но он выпрямляется и отходит. Я на мгновение надеюсь, что он наконец уходит, оставляя меня в одиночестве со всем этим дерьмом, но надежда рушится, когда я вижу, как он наклоняется и что-то поднимает с земли.
Конверт.
В своей отчаянной борьбе за воздух я, должно быть, уронила его.
Дом раскрывает клапан и переворачивает конверт. На его широкую ладонь соскальзывает стопка меньших по размеру конвертов. Он перебирает их, а я стискиваю пальцы, сдерживаясь, чтобы не вырвать их у него.
— Восемь, — говорит он.
— По одному на каждый штат. — Точно так, как написал Джош в письме.
В том чёртовом письме.
Дом складывает письма обратно в большой конверт и поворачивается ко мне.
— Как ты?
Сегодня он уже второй раз задаёт этот вопрос. По крайней мере, теперь он спрашивает о моём физическом состоянии.
— Дышать могу. Так что лучше, чем пару минут назад.
Я всё ещё чувствую головокружение, а изнутри и снаружи будто с меня содрали кожу.
Но я жива. Уже что-то.
— Слушай, — начинает он, — я знаю, что ты не хочешь этим заниматься…
— Ты прав. Не хочу.
— Это было последнее желание Джоша.
Если бы у меня были силы встать и толкнуть его, я бы это сделала.
— Не нужно напоминать. И не нужно защищать его передо мной. Я любила его больше, чем ты когда-либо мог. Конечно, я выполню это дурацкое задание. Его больше нет. Это всё, что у меня от него осталось, так ведь?
Я слишком увлекаюсь, и после очередного приступа кашля снова делаю затяжку из ингалятора.
Дом подходит ближе, его взгляд ловит мой. В глазах что-то мелькает, эмоции вспыхивают и исчезают быстрее, чем я успеваю их распознать.
— Значит, мы это делаем? — спрашивает он, когда моё дыхание вновь выравнивается.
— Да. — Я сжимаю зубы, прежде чем заставляю себя выдавить: — Мы это делаем.
Дом протягивает мне конверт, и я прижимаю его к груди — единственная вещь, которая может дать мне хоть каплю утешения. Когда он убирает руку, я замечаю вспышку света на его запястье.
Часы. Часы Джоша.
Это он завещал их Дому? Или это был подарок перед концом?
В последние дни в больнице рядом с Джошем почти всегда кто-то был. Я месяцами пыталась застать его наедине, но в какой-то момент мне пришлось делить брата с другими. Чаще всего с его двумя лучшими друзьями.
У Розалин тоже есть что-то важное от Джоша?
Может, если бы я не тратила столько сил, стараясь игнорировать их с Домом, я бы знала.
Дом поднимает глаза к небу, прищуриваясь, будто только сейчас осознал, что на улице день.
— Ладно. Нам нужен план.
Планировать с Домом. Путешествовать с Домом. Прощаться с братом снова, и снова, и снова — на глазах у человека, который ещё в юности показал мне, что без проблем может разбить меня эмоционально.
Я в который раз тянусь за ингалятором.
Глава 3
Похоронное бюро без проблем сожгло тело моего брата, но вот делить его прах на восемь равных частей они отказались.
Оказывается, это не входит в их пакет «Ваш дорогой покойный теперь мёртв».
Так что теперь у меня есть вот этот маленький совок, предназначенный для муки, стеклянный контейнер, который вообще-то рассчитан на остатки ужина, и кухонные весы для шефов-перфекционистов, привыкших измерять ингредиенты до десятых долей унции. И всё это ради того, чтобы разделить прах Джоша по порциям, как какой-то наркодилер, обустроивший лабораторию на кухне дома детства Дома.
Я зачерпываю очередную порцию чуть агрессивнее, чем нужно.
— Осторожнее, — раздаётся глубокий голос.
Моё тело замирает, каждый сустав заклинивает от возмущения.
— Сейчас не время учить меня жизни. — Я сверлю взглядом карие глаза напротив.
После нашей перепалки на кладбище у меня даже нет сил на сарказм. Слишком много ярости бурлит внутри.
Восемь штатов — и рядом со мной Доминик Перри.
Да чтоб тебя, Джош Сандерсон. Даже после смерти ты продолжаешь меня мучить.
Дом опускает взгляд на контейнер, аккуратно закрывает крышку, после чего пишет название штата на красном пластике. Мы купили эти суперкачественные контейнеры по дороге сюда. Только лучшие контейнеры для праха моего брата.
Дом сбросил пиджак от траурного костюма и закатал рукава рубашки. Сейчас он работает с частью Джоша, которая отправится в Канзас.
Канзас. Что, чёрт возьми, мы будем делать в Канзасе?
Думаю, узнаем, когда доберёмся до загадочных координат из письма. Просто переступить границу штата и развеять пепел брату было недостаточно. Он оставил конкретные указания.
Это так похоже на Джоша — даже из своего последнего желания устроить квест. И если бы ситуация была другой, и мой спутник был бы кем-то другим, мне, возможно, даже было бы интересно разгадывать его загадки. Джош устраивал для меня поисковые игры на случайные праздники. День святого Валентина… День святого Патрика… Национальный день хот-дога…
— Чтобы ты хоть из дома вышла, — говорил он.
Признаюсь, в детстве я была домоседом, постоянно боялась, что аллергия на пыльцу вызовет приступ. Так что я предпочитала прятаться в своей комнате, где Флоренс могла легко забыть о моём существовании. Я забиралась на подоконник с книгой и читала о приключениях других.
Но Джош хотел, чтобы у меня были свои. Даже если всё заканчивалось тем, что я приходила в магазин, где он ждал меня с пакетом чипсов со вкусом сметаны и лука и банкой
