Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница - Терри Гудкайнд

— Ты знала о моих шпионах? — спросила Энн, следуя за Никки вниз по лестнице.

— Я предполагала. Такая женщина, как ты, не может настолько долго удерживать власть на своей стороне, не прибегая к чьей-либо помощи. Под твоим руководством дворец Пророков процветал, будучи островком стабильности и умиротворения в огромном, шумном и беспокойном мире, существующем, под гнётом догматов Братства Ордена.

И тебе просто необходимо было наращивать свою сеть, расширять связи, чтобы оградить себя от всего этого, происходящего во внешнем мире, чтобы сохранить свою власть, и избежать любых потенциальных угроз извне.

Но, в конце концов, ты держала дворец подобающе — в безопасности и независимости так, что Сёстры могли выполнять свою работу на протяжении сотен лет.

Энн повела бровью.

— Я была не настолько хороша, как ты думаешь, моя дорогая. Иначе Сёстры Тьмы не обосновались бы прямо перед моим носом.

— Но ты это подозревала и принимала меры предосторожности.

— Но этого было недостаточно, при любом раскладе, учитывая то, что всё-таки случилось.

— Знаешь Энн, все мы несовершенны и уязвимы. Но факт остаётся фактом, ты хорошо справлялась с возложенными на тебя обязанностями и была отличной Аббатисой, долгие столетия сдерживая страшную угрозу в стороне от Дворца Пророков.

У тебя было множество источников информации, которые помогали тебе выстоять и не подвергать опасности ни себя, ни Дворец. Я знаю, что Сёстры Тьмы, всегда оглядывались по сторонам. Они страшно тебя боялись. Они боялись того, что ты за ними следишь.

Если учесть ту паутину, которую могла раскинуть только аббатиса, тебе, должно быть, доводилось что-нибудь услышать про Сикс на протяжении стольких лет.

— Никки, я не знаю. За все эти годы произошло такое бесчисленное количество всяких важных событий. Слухи о ведьме не представляли для меня большого интереса. Всегда находились более серьёзные проблемы. Об этой Сикс я на самом деле не слышала ничего примечательного.

— Я не собираюсь учинять тебе какой-либо допрос и выбивать из тебя признания, вовсе нет, Энн. Я просто хочу вообще хоть что-нибудь услышать, что ты можешь знать о ней. Преследуя какие-то цели, она забрала шкатулку Одена. Мне нужно вернуть её для Ричарда. Вообще, любая кроха информации может меня привести к исполнению этой задачи.

— Я просто никогда ничего не слышала о ней из своих источников, — Энн, наконец, кивнула, причём, скорее для себя. — Но я знаю о ней понаслышке, и ещё я могу сказать, что она не могла ввести Оден в игру.

— Ну, тогда зачем ей понадобилась шкатулка?

— Хотя, я понятия не имею о её особенностях, за исключением тех, что поведала нам Шота, я знаю, что есть люди, одержимые желанием уничтожать всё хорошее в этой жизни. Специфические извращённые убеждения, которых они придерживаются, дают им самооправдание за их непримиримую ненависть ко всему хорошему.

Подобная целеустремлённость сближает их с другими, одержимыми теми же самыми целями сокрушать любого, кто живёт свободно, кто стремится стать лучше. Это стремление — крушить всё что-нибудь хорошее — вдохновляет и возбуждает их.

В конце концов, они дошли до того, что ненавидят саму жизнь, как таковую. Они ощущают себя ущербными, когда сталкиваются с теми вызовами, что бросает им жизнь.

Они отвергают необходимость сосуществовать с миром, как это действительно принято, и потому они выбирают самый лёгкий путь существования.

Вместо того, чтобы упорно трудиться, они стремятся уничтожить тех, кто созидает. Они встали на путь грабежа и мародёрства, отказавшись от созидания чего-нибудь стоящего.

— Итак, — предположила Никки, — Ты хочешь сказать, что в то время, как ты толком ничего определённого не знаешь о Сикс, ты всё же уверена, что из-за своей натуры, она будет искать других сторонников, движимых ненавистью.

— Вот именно, — подтвердила Энн. — А что это может означать?

Когда они дошли до основания лестницы, Никки остановилась, положила ладонь на лестничные перила и, постукивая коготком по белому мрамору, погрузилась в раздумья.

— А это означает, что, в конечном счёте, она попытается вступить в союз с теми, у кого на руках две другие шкатулки: с Сёстрами Тьмы. Возможно у них разные убеждения, но они — сёстры по ненависти.

Энн улыбнулась себе.

— Очень хорошо, дитя.

— Она не в состоянии воспользоваться шкатулкой самостоятельно, — заключила через какое-то время Никки, рассуждая вслух. — А это означает, что она попытается получить такую возможность, заключив с ними сделку. Ей это будет просто необходимо, чтобы выгадать власть для себя.

Когда большой барьер рухнул, она почувствовала уязвимость Нового Света. Она заплела интриги и в итоге выкрала то, что создала Шота здесь, в Новом Свете, но, так или иначе, этого показалось ей мало. Она намеревается получить власть в обмен на ту шкатулку, что сейчас в её руках.

Энн кивнула.

— Она пытается подстраховаться, что когда Орден заграбастает всё в свои лапы, она окажется в доле. Она стремится к возможности массового уничтожения всего хорошего. Возможно, она стремится наделить себя властью, но мне думается, что её реальная страсть — отхватить свой кусок при разрушении ценностей и порядка.

— И все же есть одна вещь, которая не вяжется со всем этим. — Никки встряхнула головой, устремив свой взгляд вниз длинного перехода. — Сёстры Тьмы вряд ли захотят связываться с ведьмой. Они боятся её.

— Но ещё больше, они боятся Владетеля. Они должны заполучить шкатулку, если хотят высвободить Оден. Не забывай, теперь, когда они пустили в игру шкатулки, они поплатятся своими жизнями, если не откроют правильную шкатулку. Им ничего не остаётся, как вступить в сделку с Сикс.

— Полагаю, что так, — заключила Никки.

Казалось, что чего-то не хватает, только вот чего, она не могла вообразить. Было похоже, что здесь кроется ещё что-то, связанное с этим.

Глава 19

Они двинулись; рука Никки соскользнула с перил и безвольно упала по боку. Полы, стены, потолок длинной тихой галереи были полностью отделаны полированными плитами из белого мрамора.

Мягкие завитки серых и золотистых прожилок извивались в мраморе, придавая всему каменному коридору дымчатый вид.

Факелы в железных скобах, равномерно распределённые по всей длине стен, освещали коридор мерцающим светом. В затхлом воздухе витал тяжёлый запах смолы с примесью едкого дыма. Тут и там вдоль галереи отходили смежные коридоры, ведущие к гробницам.

— Мы живём в жуткое время, — сказала Энн; звук её шагов по каменным плитам отдавался гулким эхом. — Мы подошли к самому опасному месту в пророчестве, какие мне известны. Здесь нас может ждать конец всего.