Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница - Терри Гудкайнд

Но, к сожалению, большинство из тех, кто когда-то часто проходил по этой галерее, были слепы в этом отношении, и поступали так, что многим поколениям людей было недоступно то, чем наслаждались их предки, то, что было ими завещано потомкам — возможность наслаждаться столь щедрыми дарами.

Поэтому дворец и был создан с помощью магии, он сам, по сути, был волшебством — единым заклинанием, — всецело направленным на укрепление мощи Дома Ралов.

И поэтому он, преисполненный воплощения красоты, был постоянным напоминанием его хозяину о самом главном его наследии. И то была великая сила, которая охраняла дворец, как зеницу ока для всех жителей Д`Хары.

Однако, насколько бы завораживающим и пленительным не был дворец, его красота не могла сравниться с величием той мраморной статуи, созданной Ричардом, что Никки лицезрела в Алтур-Ранге.

Это было творение не сравнимое ни с чем, оно было больше, чем даже само понятие красоты. Эта, преисполненная необузданной жаждой жизни, статуя вывернула тогда душу Никки наизнанку, возродив в ней всё живое человеческое, навсегда изменив прежние догматы.

Ричард был тем самым из немногих Лордов Ралов, кто принёс с собой то, о чём мечтали его предки — самую настоящую искру жизни: великую в мире из ценностей — важность и значимость каждого человека.

— Ты любишь его, не правда ли?

Никки прищурилась. А потом пристально уставилась на Энн, когда они дошли до конца галереи.

— Что?

— Ты любишь Ричарда, ведь так!?

Никки устремила свой взгляд вдаль.

— Мы все любим Ричарда, так или иначе.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Никки задумалась, подыскивая слова, и не переводя взгляд, сказала:

— Энн, мне ли тебе объяснять, у Ричарда есть жена. Он не просто женат на ком-то, он любит свою супругу. Боготворит её и готов пожертвовать жизнью ради этой любви.

Энн промолчала.

— Кроме того, — прервала странное молчание Никки — Я та, кто пытался разрушить его жизнь — все наши жизни, если уточнить, — когда забрала его с собой в Древний Мир. И мне практически удалось это сделать. Ему бы следовало уничтожить меня в отместку за то, что я заставила его пережить. И я была бы с ним солидарна, прими он такое решение.

— Возможно, — наконец ответила Энн, — Но, то было в прошлом, а я спрашиваю о настоящем, о том, что есть сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

Энн тяжело вздохнула, они повернули через пролёт к очередной веренице ступеней, ведущих вглубь, к самому нижнему уровню дворца — прямо к гробницам.

— Ну, допустим, я считаю, что у Натана было довольно много причин ненавидеть меня, точно так же, как и у Ричарда нашлось бы их не меньше. Дело в том, что когда ЭТО происходит, всё переворачивается с ног на голову. И подобные мысли просто вылетают из головы.

Как я совсем недавно заметила, все люди рано или поздно ошибаются. Натан нашёл в себе силы простить мне мои ошибки. А так как ты до сих пор находишься в добром здравии, можно сделать вывод, что, Ричард, очевидно, простил тебе и твои проступки.

— Я же тебе говорю, что Ричард женат на любимой женщине.

— На женщине, которая вроде существует, а вроде и нет.

— Я ввела шкатулки Одена в игру, и поверь мне, я точно знаю, что эта женщина существует.

— Но ты всё равно меня не поняла, я не об этом толкую.

Никки приостановилась.

— Ну так втолкуй мне, чего ты хочешь?

— Послушай Никки… — Энн замешкалась на секунду, — Вот, например, ты хотя бы можешь представить себе, насколько мне трудно не обращаться к тебе — «Сестра Никки».

— По-моему, ты несколько отклоняешься от темы.

Энн широко улыбнулась.

— Так и есть, то, что я хочу до тебя донести — оно превыше всего, намного больше, чем судьба одного человека.

— И что же это?

Энн всплеснула руками.

— Да всё! И эта война, и то, что он — Лорд Рал, и его дар, и вечная борьба с Имперским Орденом, и вызванные шимами проблемы с магией, и заклинание Огненной Цепи, и даже шкатулки Одена — всё, понимаешь, всё это.

Если бы хоть кто-то из нас знал, в какую переделку он попал сейчас, и с чем ему приходится теперь бороться. Ты только представь себе, сколько Ричарду пришлось пережить, и сколько ещё предстоит. Сейчас он одинок в своей борьбе, и ему не на кого опереться, нет рядом человека, который бы протянул ему руку помощи.

— Я не могу с тобой не согласиться: в этом плане ты абсолютно права, — сказала Никки.

— Ричард, как одинокий лист, упавший с дерева, на холодную землю. Он оказался в центре многих великих перемен, слишком многих для одного человека. Он стал ключевой фигурой, влияющей не только на исход событий, но и всех наших жизней.

Судьба всего сущего зависит от каждого его шага, от того, каким будет его следующее решение. И если Ричард сделает неправильный выбор и оступится, то все мы канем в Лету.

Ты только представь себе этого бедного мальчика. Ричард тот самый единственный за долгие три тысячи лет волшебник, обладающий обеими сторонами магии. Но он вырос, даже не подозревая о своём даре. Будучи боевым магом от рождения, он до сих пор не знает толком, как правильно использовать свой дар.

— Да, я это допускаю. И что с того?

— Никки, ты можешь себе представить, каково ему приходится. Какой груз ответственности свалился на его голову. Ведь он вырос в Вестландии, в небольшом городке, и был лесным проводником. Ричард жил, не зная абсолютно ничего о магии.

Нет, ты не можешь представить себе, как ему трудно тянуть этот груз, не имея и малейшего понятия о том, как управлять своим даром. А теперь, в довершение всего, он ещё и назван игроком в борьбе за магию шкатулок Одена.

Когда Ричард обнаружит, что магия Одена была вновь потревожена — и от его имени — ты хотя бы представляешь, какой ужас может его охватить, насколько это будет для него обескураживающим.

Ведь он даже не умеет призывать свой Хань. А от него ожидают, что он будет умело обращаться, возможно, с одним из наисложнейших видов магии, которая до сих пор была неподвластна ни одному из волшебников.

— Вот поэтому я здесь и нахожусь, — сказала Никки, продолжая спускаться вниз по лестнице, — Я буду его учить, я стану его проводником в мир познания магического.

— Именно это я и хотела от тебя услышать. Ведь ты нужна ему.

— Я готова сделать всё, ради него.

— Ты в этом уверенна?

Никки нахмурилась, неободрительно взглянув на Аббатису.

— Что конкретно тебя беспокоит?

— Ты на самом деле сделаешь всё возможное? Будешь ему опорой или той, в ком он нуждается?

— Конечно, а кем же ещё?

— Его спутницей.