Президент планеты - ЧБУ

На пульте управления было множество всевозможных разделов, характеристик, графиков, таблиц, но при этом интерфейс оказался достаточно простым. Все воспоминания обозначались набором букв и цифр с расширением. mmr, таких файлов были десятки тысяч. Те, что были показаны на экране, назывались h20092096144224.mmr или f20092096144224(1). mmr. Этими файлами могло быть что угодно: воспоминание о вкусе соли, визуальная память вида с балкона или же чётко устоявшееся со временем знание, что на ноль делить нельзя. Если удалить один из этих файлов, носитель чипа не вспомнит, какова соль на вкус.

– Понял! – воскликнул Артур. Неожиданно он осознал, что больше всего на свете любит решать задачки.

– Никто не сомневался, – поддержал его Жвачка.

– Здесь несколько разделов с видами памяти: кратковременная, длительная, эмоциональная, зрительная, слуховая, осязательная, обонятельная… есть даже отвратительная… там пусто. Что бы это значило?

– Удаляй всё из длительной, из слуховой тоже.

– Почему из длительной? – спросил Артур.

– Не знаю, давай попробуем эту. Если ты разучишься говорить, значит, всё правильно. Если не разучишься, будем очищать следующие разделы.

В какой-то момент Жвачка и Кривой нос отвлеклись. Они посмотрели на соседа, который с болью и сдавленными звуками пытался перевернуться на бок. Не теряя времени, Артур нажал очистить обонятельную память. На экране прошла полоса загрузки, а затем появилась надпись «Готово».

«Готово», – чуть было не сказал Артур, а потом вспомнил, что, по легенде, он сейчас не умеет разговаривать.

Что-то и правда изменилось, но совсем не то, чего он ожидал. Немного зачесалось в носу: запах стираных покрывал стал намного ярче, и вонь грязных носков смешалась с еле уловимым дымом от сигарет. Больше ничего не произошло, ничего в мозгу не стукнуло, никто не прошёлся губкой по грифельной доске его памяти с различимым звуком. Это произошло незаметно, если бы он был чем-то занят, то даже не заметил бы пропажу знаний.

С весьма глупым лицом Жвачка наклонился к нему и очень отчётливо спросил:

– Ты меня понимаешь?

У санитара было выражение лица, с каким разговаривают с младенцами. Артур натянул на голову глупую гримасу, открыл рот и сделал вид, будто только что родился.

– Раз, два, три, проверка, Земля вызывает майора Тома, как слышно? – продолжал Жвачка. – Если ты меня слышишь, моргни правым ухом.

– Как проверить, понимает он нас или нет? – спросил Кривой нос.

– Легко. Смотри, как я это сделаю. Пацан, сегодня на ужин пирог с черносливом. Если придёшь под конец раздачи, дадут два куска.

Несколько секунд Жвачка следил за ним, а затем принял самый дружелюбный вид, на который только способен, слова же из его губ звучали совсем не дружелюбные. Артур понял: Жвачка хочет посмотреть на его реакцию. Ему надо улыбаться в ответ на улыбку, что бы тот ни говорил.

– Этот долбоклюй нас не понимает, если бы понимал, посмотрел бы на часы, чтобы успеть к ужину. Верно, командир отряда пустых черепов? Чемпион по нулевой реакции. Ты ведь на нас смотришь, а слышишь лишь набор звуков. Иначе уже начал бы злиться. Твои волосы как кусок слипшегося помёта, твоё лицо страшнее коровьей задницы, каждая из твоих рук тоньше моего большого пальца.

– А вдруг он нас понимает, но терпит? – спросил Кривой нос.

– Не перебивай и вытри сопли, сейчас весь пол заляпаешь.

Артуру очень хотелось посмотреть, что за сопли текут у Кривого носа, но знал: если бросит взгляд в другую сторону, выдаст себя. Он продолжал глупо улыбаться, глядя Жвачке в глаза и стараясь не обращать внимания на тошнотворный, болезненный запах из его рта.

– Похоже, всё-таки не понимает, – отметил Жвачка. – Что ж, молодец, ты нам очень помог. Сам себе стёр память.

«Люблю помогать», – хотел бы ответить Артур.

– Настало время воспитать из этого парня лучшую версию того, кем он может стать, – сказал санитар и отправился к телевизору на стене. Он искал кнопку, скрытую на задней части корпуса, и явно не понимал, как он включается. Наконец загорелся экран, на котором появились рекомендуемые к просмотру каналы: все до единого развлекательные, передающие всё, от комедийных выступлений до абсурдных конкурсов. Ни одного познавательного среди них.

– Главврач сказал включить ему канал для животных, – подсказал Кривой нос.

– Не для животных, а про животных. Знать бы ещё, как работает эта штука. Железяка, включи канал про дикую природу. Слышишь меня?

– Надо сказать кодовое слово, – заметил моряк. – Телевизор, включи, пожалуйста, канал «Сафари».

На экране загорелась короткая заставка с зелёным иероглифом, который Артур не смог прочитать, после него началась передача про Африку. Камера показывала жизнь диких животных: четыре крупных слона стояли группой в засохших кустах, и рядом с ними бегал маленький слонёнок, сосущий свой хобот. Действий происходило мало, диктор на удивление бодро рассказал про это семейство, что слонёнка усыновила самая маленькая слониха после смерти подруги. «Ничего себе, какая интересная жизнь у слонов», – только и мог подумать Артур.

Жвачка уселся в кресло и очень быстро заснул, Кривой нос лёг на пустую кровать у выхода из палаты. Через четверть часа наблюдений за животными Артуру тоже захотелось спать, но он честно боролся с собой. Несмотря на то что все передачи были однотипные и отличались только местом действия, сами события не менялись: львиный прайд лежит на солнце, несколько охотниц отправляются на разведку, они окружают добычу, пиршество. Камера снимала происходящее вблизи, чуть ли не залезая львам в пасть во время еды.

Кроме передачи про животных, были ещё темы про орошение земель и как местные жители борются с засухой. Артур впитывал всю информацию, как губка. Закрыв глаза, он мог бы повторить каждое слово, сказанное диктором, вплоть до интонации. Он запомнил расположение каждого волоска на гриве вожака и каждый жёлтый зуб в пасти у трусливых гиен. Какой бы объём памяти ни находился в его голове, он был по-настоящему безграничным. В нём умещались все визуальные и звуковые образы.

Чип в голове работал как компьютер, он воспринимал все входящие данные без потерь. Упускались лишь мелочи, когда Артур моргал или зевал. Его память превратилась из бездонного колодца, в котором всё пропадает бесследно, в огромную, тщательно составленную библиотеку.

Иногда, когда диктор умолкал, можно было послушать, как рычат львы или трубят слоны. Оказалось, у львов тоже был собственный язык. Интересно было бы послушать, о чём они разговаривают. Возможно, жалуются, что в последнее время стало слишком много туристов с камерами. А у слонов собственный язык жестов: при встрече два друга хлопают ушами и касаются хоботами, как бы говоря: «Привет, рад тебя видеть!»

В животном мире оказалось столько интересного, однако