Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин

я, ни Пепька, дорогие и хорошие наши друзья. Живы ли Вы, вот первая мысль ежеднев­но о Вас, так как в нашем «социалистическом» государстве в настоя­щее время нельзя ручаться и за один час, что не будешь на штык или под пулей.

Только что прочли телеграмму об аресте Вас и Иванцова, сейчас же ринулись к Пузыреву в надежде найти там Ивана Афанасьевича, но, увы, его и след простыл, а г. Пузырев обещал нам дать сведения о Вас какие получит, но до сих пор ничего не слышим, а часто заходить и беспоко­ить как-то неудобно все-таки, так как нам не привился еще дух современ­ных «социалистов».

Иллюзии разлетаются, а факты остаются, да еще какие факты, ко­торые несмываемым позором запятнали нашу милую родину. Боже, ка­кой кошмар, поистине кошмар, творящий ужасную историю. Вот вам и бескровная революция, так сами нальем реки крови братоубийствен­ной бессмысленной бойней, продолжая разрушать все, что попадается под руку кровожадного инстинкта.

Вот и наша поездка повидаться с Вами — остается только несбы­точной мечтой. Во-первых, не знаем о Вас ничего, а во-вторых, проезд к Вам теперь так дорог, что нам, оказывается, не по карману подобная роскошь, приблизительно, говорят, нужно на поездку около 400 рублей. То ли дело, как теперь у «товарищей» хорошо, не то что у «буржуев». Вздумал бы что-либо предпринять, да только думой и ограничишься, а уж в дело-то воплотить немыслимо.

Это письмо посылаю Вам со своими хорошими приятелями Вар­варой Васильевной и Павлом Михайловичем Гилевым (первую из них Вы в прошлом году видели у нас, а супруг ее в то время был на войне), они служат на пароходе «Храбрый» и направляются в Обдорск, вот мы и просим, чтобы они обязательно Вас разыскали там и привезли о Вас весточку, а остальные посудинки, в том числе и наш бочонок, попросим увезти Садовникова. Если все будет благополучно, то ведь посуда-то Вам там нужна будет.

Не одну тысячу раз слали мы ныне Вам спасибо за рыбу, прокор­мили Вы нас, здесь теперь очень худо в отношении продовольствия, ну да все же, думаю, лучше, чем в других местах. Если сумею достать хоть на одну лепешку масла, то пришлю, но при написании этого письма еще не знаю, найду ли чего, т. к. все по карточкам, да и то не всегда.

Как поживают Ваши дети Маруся и Костинька, тоже, бедняжки, на­берутся страху, не дай Бог.

К нам в Тобольск вчера из Томска пришли два парохода с крас­ногвардейцами «для борьбы с контрреволюцией», говорят, что пройдут в Омск, так как у нас «делов не предвидится». Привет наш передайте Иванцову и напишите — как его благополучие.

Ну, будьте здоровы. Что надо, то доскажут Вам наши други верные. П. М. и В. В. Гилевы — люди вполне честные и надежные.

Крепко целуем Вас, Ваши Сер. и Петр Деминовы

Обдорск

Георгию Зааловичу и Анастасии Егорьевне Гобирахашвили Дом Ивана Афанасьевича Рочева-Моторова

Примечание: Это письмо изъято у Гобирахашвили Г. 3. при аресте в сентябре 1921 года в Обдорске и приобщено к его следственному делу.

Уполномоченный ГО ГПУ по Березовскому уезду

Начотдела ГПУ

Препровождаю письмо, написанное женой сотрудника губотдела 1'ПУ т. Гультяева, дочерью расстрелянного кулака с. Обдорска Карпо­ва. В прошлом году по моему прибытию в Обдорск Гультяев был врид уполн. ГПУ. Я останавливался у него на квартире, и мое внимание было следующее: тов. Гультяеву чрезвычайно опасно иметь жену — дочь рас­стрелянного кулака и кроме того жить у тещи, которая не расстреляна лишь «по недоразумению» или было слишком занято время у соответ­ствующих органов тогда. Гультяев мною был откомандирован немедлен­но в распоряжение губотдела ГПУ.

23 мая 1923 г. Ворончихин

Приложение: письмо.

...6 февраля 1921 г. вдруг утром в 12 часов пошли аресты. Арестовали в с. Обдорске 19 человек, все буржуазный класс, в том числе Броничиха. Папа, П. Васильич Ерлыков, Пузырев, П. К. Попов, А. С. Протопо­пов не были арестованы до осадного положения или, точнее сказать, до Варфоломеевской ночи. Арестованные были 2 Нижегородцева, Броничиха, А. Е. Козлов...

Миша Тележкин, М. Ф. Слободчиков, батюшка и много, много — они оказались как заложники. Как их посадили, так в Обдорске было объ­явлено военное положение. Стали жить в страхе. Потом и в Березове, и в Сургуте, и в Самаровском то 10 человек расстреляют, то одиннад­цать, а в Обдорске все еще никого. Мы думаем, что слава Богу, может, по­сидят они, да их и выпустят. Но не тут-то было. Они сидели три недели, а в одну прекрасную ночь на 3 марта их расстреляли.

Когда узнали, что 11 человек расстреляны и снова аресты, то народ собрался и давай бунт устраивать. Убили Глазкова и Королева, да двух ранили — Осипа Протопопова да Колосова.

Других заложников расстреляли 8 и 10 марта. 17 марта были рас­стреляны наш дорогой папочка и Ерлыков, Груша Седельникова, Шура и Таничка Карпова — всего 218 человек. И нам бы не миновать такой участи, да Бог помог.

Они еще хотели расстрелять 83 человека, как вдруг приехала ихняя разведка и говорит, что видели сейчас шесть лыжников с той стороны. Они в кою пору собрались и бежать. Вот благодаря чему мы и остались живы.

...Всех убиенных вытащили из-подо льда и будем хоронить.

Примечание: Гультяев Михаил Алексеевич родился в 1904 году в Бе­резове, окончил там высшее начальное училище, в ноябре-декабре 1919 года был в Отряде северной экспедиции, потом работал в Обдор­ске телеграфистом, с июня 1921 года в органах ГПУ. Дальнейшая судьба неизвестна.