Вблизи Толстого. (Записки за пятнадцать лет) - Александр Гольденвейзер

— Мне так и хочется описать все это! Я непременно это опишу!.. Может быть потому, что я давно не был, но мне так все ясно. Все это производит на меня большое впечатление.

По дороге нас почти никто не замечал. Никто не знал, что Л. Н. в Москве, и потому на него не обращали внимания.

У Циммермана Л. Н. встретили очень торжественно. Александре Львовне поднесли букет цветов.

«Mignon» поразил Л. Н. Особенно восхитили его некоторые вещи Шопена (баллада As‑dur и полонез As‑dur,) в исполнении Падеревского и вальсы Штрауса в переделке и исполнении Грюнфельда («Waldstimmen» и «Dmer‑Walzer»), «Feuerzaulier» Wagner‑Brassin в исполнении Гофмана и пьесы Грига в его собственном исполнении совсем не понравились Л. Н.

Слушая музыку, Л. Н. вскрикивал от восторга, ахал, слезы были у него на глазах. Я даже боялся, что излишнее возбуждение может ему повредить. Л. Н. очень благодарил управляющего магазином и, кажется, расписался у них в ка- ком‑то альбоме. Приглашенный магазином фотограф (Фишер) снял две группы.

После Циммермана мы поехали на вокзал. С Л. Н. сел Чертков. Я с кем‑то еще ехал следом за ними. Когда мы доехали до магазина Аванцо на Кузнецком мосту, Л. Н. и Чертков остановились. Л. Н. захотелось прогуляться. Его стали замечать. Встречные кланялись, кое‑кто шел за ним. Л. Н. пошел назад, вверх по Кузнецкому по левой стороне. Мы за ним в некотором отдалении. Тут встретился старик Гржимали (скрипач), который не подошел ко Л.H., не желая его беспокоить, а просил меня передать ему свой привет. Встретился А. Л. Вишневский (артист МХТ), который совершенно остолбенел и, как заколдованный, ходил по Кузнецкому за Л. Н.

Л. Н. дошел до угла Рождественки и перешел на другую сторону. У книжного магазина Вольфа (или Тихомирова) он остановился и довольно долго рассматривал книги. Рядом с ним стоял какой‑то студент, который тоже смотрел книжки и даже не посторонился. Он минуты две стоял рядом со Л.H., и не поднял глаз, и не знал, с кем рядом стоит.

Я еле удержался, чтобы не подтолкнуть его и не сказать. Потом я даже жалел, что не сделал этого: может быть, это ему было бы дорого…

Отойдя от книжного магазина, Л. Н. скоро сел на извозчика. К этому времени народу вокруг него становилось все больше и больше.

Мы поехали на вокзал. Чертков подъехал к недавно открытому памятнику Гоголя работы художника Андреева, чтобы показать его Л. Н. Я сказал нашему извозчику ехать за ними. Л. Н. подошел к памятнику, внимательно посмотрел и сказал:

— Мне нравится: очень значительное выражение лица.

Чертков сказал Л.H., что этот памятник большинство очень бранит. Л. Н. сказал:

— Я вообще не люблю памятников. Трудно что‑нибудь сделать. Художник должен передать душу человека, а ему нужно лепить его задницу…

До вокзала мы добрались с опозданием, так как из‑за прокладки трамвая ехали в объезд да еще задержались на мосту. Приехали почти к самому поезду. Посидели сначала минут десять в буфете. Кругом была толпа народу; Л. Н. это было очень неприятно, так что он обрадовался, когда разыскали места, занятые заранее частью компании, и можно было идти в вагон.

Сели в вагон третьего класса. В поезде было и так тесно, а тут еще все столпились около вагона и внутри его, так что повернуться было негде. Мне пришлось побыть в вагоне недолго. Раздался третий звонок. Я простился со Л. Н. и насилу протолкался из вагона.

12 сентября. Из письма гр. О. К.Толстой: «Л. Н. замечательно бодр, весел и здоров».

13 сентября. 8 сентября мы приехали совсем в Москву. Нынче мы с женой решили ехать в Крёкшино. Я позвал с собою Б. О. Сибора, чтобы поиграть Л. Н. Кроме нас в Крёкшино собрался живущий там всегда летом виолончелист А. И. Могилевский, так что мы решили поиграть там трио. К нам присоединился еще его двоюродный брат, скрипач А. Я. Могилевсвий, которого Чертковы звали приехать с квартетом, и он хотел сговориться о дне своего приезда.

Александра Львовна была в Москве по своим делам и возвращалась в Крёкшино тоже вместе с нами. Оказалось, что и Софья Андреевна едет с тем же поездом в Крёкшино. У нее болит нога; она показывала ее в Москве доктору и говорила, что доктор нашел ногу в очень плохом состоянии.

В Крёкшине нас встретил Л. Н.

Софья Андреевна, садясь в экипаж, неловко наступила на больную ногу. Она стала громко стонать. Настроение у всех сделалось подавленное… Л. Н. расстроился состоянием Софьи Андреевны, но я заметил, что он бодр и, очевидно, чувствует себя здоровым.

Мы пошли пешком. Ко Л. Н. подошли какие‑то девицы и молодые люди из Москвы. Кто‑то, как водится, стал снимать.

Когда мы пришли в дом (дом красивый и местность тоже), Софья Андреевна все время громко стонала. Ее положили. Доктор осмотрел ее ногу и не нашел ничего серьезного.

Перед обедом Л. Н. лег отдохнуть. Впрочем, перед отдыхом он попросил пустить для нас «Mignon» (магазин Циммермана прислал в Крёкшино на все пребывание там Л. Н. «Mignon»), и мы прослушали несколько пьес. Помню балладу Шопена g‑moll в исполнении Кареньо и вальсы Штрауса Diner‑Wnlzer и Waldstimmen в исполнении Грюнфельда. После музыки Л. Н. пошел отдохнуть.

За обедом настроение было лучше. Софья Андреевна пришла к столу. Было многолюдно, и трогательно было обычное у Чертковых присутствие за столом прислуги, особенно Ильи Васильевича, в Ясной всегда подающего обед в перчатках.

После обеда мы играли трио g‑dur Гайдна, c‑moll Бетховена и Аренского. Музыка доставила Л.H., по — видимому, большое удовольствие. Особенно радовался он на веселый финал трио Гайдна, который просил повторить. Было хорошо. Л. Н. был ласков и добр. Он рассказывал про свои прогулки по окрестным деревням и показывал бирюльки и различные миниатюрные вещи из дерева, которые довольно искусно делают местные кустари.

Отравляло настроение болезненно — раздраженное состояние Софьи Андреевны, ежеминутно готовой сделать сцену или впасть в истерический припадок.

После чаю Л. Н. прослушал еще две — три пьесы в «Mignon», и мы рано разошлись спать. Перед сном В. Г. Чертков подарил Сибору и мне по большому портрету Л. Н. Л. Н. подписал их для нас.

14 сентября. Утром Сибор и Могилевский уехали.

После обычной прогулки Л. Н. сел за работу. Часов в одиннадцать приехала Е. Э. Линева (известная собирательница русских народных песен) с мужем. Здесь благодаря близости Москвы к Л. Н. ежедневно приезжает много народу. Несмотря на все старания Черткова и других окружающих оградить Л. Н. от слишком большого числа и слишком назойливых или неинтересных посетителей, они все‑таки его несколько утомляют, и это — единственный минус его пребывания в Крёкшине. В общем же Л.H., видимо, поправился и чувствует себя очень хорошо.