Чёрная стая - Ольга Игоревна Сословская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Черной лавиной, колено к колену, эскадрон ринулся в бой. Справа неслась рассыпная казачья лава, нацелившаяся на правый фланг. Егеря фон Лютцова завязали перестрелку с засевшими в охотничьем домике французскими стрелками. Дружным натиском пруссаки и русские налетели на засевшего во рву перед лесом противника, принудив его отступить на главную позицию — за болото, тянувшееся вдоль занимаемых им высот.
В ожидании, пока Пфуль выберется неприятелю в тыл, эскадрон расположился в небольшой рощице, ожидая приказа к новой атаке. Гусары спешились, задымили трубки, шумно дышали кони, шелестела под ногами начинающая опадать листва. Войцех, задумчиво посасывая мундштук, глядел, как на невысоком холме, за рощицей, разворачивается британская Ракетная бригада. Фейерверкеры устанавливали деревянные девятифутовые шесты, увенчанные тяжелыми металлическими цилиндрами с острым наконечником.
— Мне как-то артиллерия надежнее кажется, — заметил он Дитриху, — какие-то эти болванки несерьезные.
— Ты еще скажи, что нет оружия вернее твоей сабли, — усмехнулся Дитрих, — это, кажется, называется «прогресс». А мы поглядим, стоит ли он того, чтобы с ним возиться.
Канонада, раздавшаяся слева за лесом, прервала разговор. Пфуль добрался до места назначения, и артиллерия российско-германского легиона ударила французам в тыл. Пехота ворвалась в прикрывавшие неприятельские фланги селения Ольдендорф и Эйдорф, кавалерия Дернберга, обойдя неприятеля с левого крыла, отрезала ему путь к отступлению. Гусары вскочили в седла.
* * *
Почти забытое пьянящее веселье боя охватило Шемета. Сабля сияла в лучах низкого солнца золотом и сталью, черный ментик развевался за спиной, Йорик летел в карьер, звеня копытами по мелким камешкам, притаившимся в пожухлой траве. Вперед, вперед, на врага! Словно черная буря, ворвался эскадрон в неприятельские ряды, сминая, обращая в бегство французскую кавалерию. Пехота, построившаяся в каре, встретила Черную стаю мушкетным залпом, почти в упор била картечь, и гусары развернули коней, отходя к уже знакомой рощице.
— Все целы? — Войцех окинул взором смыкающиеся для новой атаки ряды.
— Фон Лютцов ранен, — перезаряжая карабин, отозвалась Клара, — но, кажется, легко, с коня не сходил. И у меня трое остались без коней.
— У французов отобьем, — пообещал Войцех, — пусть здесь подождут.
— Зато егеря гаубицу на Люнебургской дороге захватили, — обрадовал командира Дитрих, — сейчас пушкари подоспеют, развернут на Пешё.
— А ракеты-то мимо пролетели, — добавил разочарованным голосом Эрлих, — зря англичане старались.
— Что я тебе говорил? — усмехнулся Войцех, глядя на Дитриха. — Жаль, пари не успели заключить.
— Не поздно еще, — подмигнул фон Таузиг, — что ставишь?
— Проигравший приглашает Клерхен танцевать, как только представится удобный случай! — задорно предложил Шемет.
— Черт! — прошипел Дитрих. — Другого способа самоубийства не нашлось? Ну, да ладно. По рукам.
Слева запела труба. Кавалерия Лютцова снова ринулась в атаку. Справа сиял золотым шитьем ментиков Третий гусарский эскадрон Королевского Германского Легиона, ганноверцы, состоявшие на службе у британской короны. Слева пестрая казачья лава с посвистом и гиканьем неслась, наклонив легкие пики. Артиллерия била по окруженным французам картечью со всех сторон, но отвечал ей только ружейный огонь, все французские пушки уже были в руках нападающих.
В сгущающихся сумерках пронеслись огненные полосы, ракеты Конгрива, наконец, нашли свою цель, и французы, охваченные паникой, бросились врассыпную, побросав оружие.
— Шемет, можно я тебя прямо сейчас пристрелю? — грозно вопросила Клара и, не дожидаясь ответа, снова умчалась вперед, ведя за собой палящих из карабинов на полном скаку фланкеров.
— Успеешь! — усмехнулся вслед девушке Шемет.
Прямо на него вылетел молодой темноволосый мужчина в нарядном мундире с золотыми генеральскими эполетами. Зазвенели сабли, кони заплясали под седлом, приноравливаясь к движениям всадников. Скрестились клинки и взгляды, противники по достоинству оценили друг друга и уже не замечали кипящей вокруг сечи, охваченные горделивым соперничеством равных в мастерстве и ловкости бойцов.
Войцех нырнул под сияющую дугу французской сабли, выпрямился, в последний миг отразил тяжелый удар, отбив клинок врага высоко вверх, замахнулся. Раздался выстрел, конь под генералом зашатался и упал, и сабля, нацеленная врагу в шею, разрубила эполет, неглубоко войдя в плечо. Француз свалился с коня, и Войцех легко спрыгнул с Йорика, приставляя острие сабли к горлу упавшего врага.
— Вы мой пленник, мсье, — довольно улыбаясь, заявил он.
— Шемет, ты цел? — обеспокоенно спросила подъехавшая к нему Клара. Карабин в ее руках еще дымился.
— Шемет? — прохрипел француз и, почему-то, криво усмехнулся. — Я сдаюсь, господин лейтенант. Можете забрать мою саблю.
— Ваше имя, господин генерал? — учтиво поклонившись, спросил Войцех, принимая оружие из затянутой в белую перчатку руки.
— Мельчинский, — генерал поднялся, опираясь на протянутую недавним противником руку, — генерал-майор Витольд Мельчинский.
На бледном уставшем лице генерала, под темной шапкой буйных кудрей горели до боли знакомые Шемету черные глаза. Но где он мог их видеть, Войцех так и не вспомнил.
* * *
Изрядно потрепав противника и захватив множество пленных, Вальмоден отступил через Демиц за Эльбу. На левом берегу остались три казачьих полка Тетенборна, батальон Рейхе и Лютцовская кавалерия. Сам фон Лютцов, получивший к тому времени чин подполковника, в бою был ранен дважды и находился в полевом госпитале, в местечке Данненберг. Через пару дней, оставив эскадрон на фон Таузига, Шемет отправился туда, проведать командира. Лютцов чувствовал себя уже много лучше и сердечно поздравил молодого офицера с победой и, в особенности, с почетным пленником.
К пленнику Войцех после беседы с фон Лютцовым и отправился. Польская фамилия и неуловимое сходство с кем-то, кого Шемет никак не мог вспомнить, возбуждали его любопытство. Да и учтивость требовала справиться о здоровье раненого им противника.
В госпитале, несмотря на сырую осеннюю погоду, серым маревом накрывшую Данненберг, было жарко и душно. Раненые лежали в тесноте, на несвежих постелях, но бинты были чистые, а местные женщины и девушки ловко сновали между койками, разнося воду и лекарства.
Постель генерала Мельчинского, из уважения к его высокому чину, задвинули в угол, чтобы поменьше беспокоить раненого. Войцех приметил его буйную черную шевелюру от самой двери, приветственно помахал рукой и начал пробираться к генералу.
— Благодарю вас, мне намного лучше, — на изысканнейшем французском сообщил генерал, — кажется, ваш товарищ вовремя подстрелил моего коня, иначе мы бы с вами не беседовали.
— Хотите лично поблагодарить его, господин генерал? — усмехнулся Войцех.
— Право, не стоит, — ответил
